– Надвое бабушка сказала. Так это говорится? – прошептал Дух Валигуре. – Этот день когда-нибудь закончится?

– Ночь, дорогой мой, – поправил его слегка повеселевший шеф. – Даже, я бы сказал, полночь. И есть девушка полночи.

– Споки, прорвемся, – пообещал ему Дух с выражением лица гроссмейстера. – Я не с такими оперетками справлялся.

– Что ж, в данной ситуации желаю вам относительно удачного вечера, – попрощался Валигура.

– Нет, спасибо. – Саша указала на лимузин. – Это собственность курии, которую надо вернуть. Но не остается ничего иного, как временно ее реквизировать. Мне надо утром заехать к матери за ребенком, а то дочь забудет, как я выгляжу, или того хуже: органы опеки начнут проявлять нездоровый интерес.

– Я вас отвезу, – предложил уже абсолютно серьезный Валигура. Дух поднял бровь от удивления. – Однажды мы уже одолжили машину, не оформив бумажек. Лучше не искушать судьбу в очередной раз.

Залусская молча вручила ключи Духновскому и пошла за шефом.

– А я вам что, шофер-перегонщик? – крикнул он им вслед.

Те даже не обернулись. Дух услышал только, как Валигура смеется. Видимо, Саша рассказывала ему по дороге что-то забавное.

Дух неподвижно стоял еще некоторое время. Он перевел взгляд на кафешку напротив. Когда он закончит работу, она как раз откроется. Надо будет отправить кого-нибудь за едой для себя. На этот раз это будет не патрульный. За гамбургером для пана капитана отправится кто-нибудь званием повыше. Духновский уже представлял себе мину Конрада, когда он позвонит ему с таким распоряжением. Ах эта сладкая месть. Настроение чуть улучшилось.

Люция опять оказалась в СИЗО. И если в прошлый раз, хоть и с трудом, ей удавалось сохранять спокойствие, то сегодня она была абсолютно раздавлена. Порядки были ей известны. То, как вести себя в этом заведении, – тоже. Она понимала, что, раз уж ксендз задержан, рассчитывать на чудо бессмысленно. Адвокат не прибудет с неожиданной помощью. На этот раз она не боялась. Буль, ее главный оппонент, был мертв. К счастью, Иза Козак по-прежнему жива. Правда, она опять наговорила какой-то ереси, но Люция была уверена, что на этот раз никто не примет всерьез ее обвинений. Больше врагов у нее не было. Может быть, поэтому она уже почти не злилась на бывшую подругу. Люция скорее сочувствовала ей. Если на какую-то тень Иза отреагировала потерей сознания, это означает, что ею руководил исключительно страх. Правда, Люция не понимала, почему ни один из врачей до сих пор не сказал, что это именно она спасла Изе жизнь. Но выяснение ситуации – лишь дело времени. Когда она нашла бесчувственную Изу в туалете, сразу же позвала медсестру. Она даже не дотронулась до нее, так как не понимала, что произошло. В палату, в которой лежала охраняемая пациентка, мог войти любой. Даже ребенку удалось бы отвлечь внимание скучающего полицейского от двери, с которой он должен был не сводить глаз. А после инцидента Ланге вовсе не сбежала, хотя именно так написали в протоколе. Просто у нее не было времени ждать и она не хотела давать показания. У Люции не было желания ни перед кем оправдываться.