Элен сказала им что-то вроде «Могли хотя бы спросить…», на что Джако ровным злым голосом ответил:
– Я мог бы выбросить тебя отсюда прямо сейчас, старая сука.
Это было шокирующе и неожиданно, словно пощечина.
Элен сказала, чтобы он уходил.
Он ответил, что пусть она заставит его это сделать.
Элен обратилась за поддержкой к Лулии, но та только рассмеялась в ответ.
Она отказалась от попыток их о чем-то просить. Она умела говорить и за счет этого могла бы выйти из любого положения, но было очевидно, что они даже не собираются сдвинуться с места. К тому же они были пьяны. Она перебралась на кровать Элизы, чтобы быть поближе к ней, решив, что, если они попробуют выбросить ее подругу из комнаты, будет сражаться не на жизнь, а на смерть. И она полагала, что они увидели эту решимость на ее лице. Она молилась про себя, чтобы к ним заглянула Алтея или доктор. Все утро она провела как на иголках, ожидая, что они могут постучать. Джако повесил снаружи табличку «Не беспокоить», так что это могло объяснять такое затишье, но она все равно злилась и на них тоже, что они допустили подобную ситуацию. Почему никто не пришел проведать их? Ее подруга умирала. Она знала это. Элиза умирала и заслуживала того, чтобы прошло это в спокойствии и с достоинством, а не в присутствии двух головорезов, хитростью вломившихся в их комнату. Элен даже думала сказать им, что они не смогут сделать с ней ничего такого, что имело бы для нее какое-то значение. Она находилась на таком уровне, что ниже некуда. Она смотрела смерти в глаза и не боялась ее – но это было бы ложью. Она никогда не принимала страшных таблеток и не взбиралась на перила на палубе «Безмятежность». Она где-то читала, что те немногие люди, которые прыгали с моста Золотые ворота и при этом выжили, потом жалели о своем решении прыгать оттуда в середине осени.
– Ууууффффффффффххх… – Джако закончил. – Эй, Элен! Понравилось наше шоу?
Лулия засмеялась.
– Эй, Элен! Я с тобой разговариваю.
Элен невольно повернулась и посмотрела на него. Он вытирался простыней, самодовольно хорохорясь и глупо ухмыляясь. Тело у него, с ее точки зрения, было так себе. Грэхем был единственным мужчиной в ее жизни, с которым она спала, но однажды они с ним были на нудистском пляже, где был широкий выбор для сравнений в этом плане. Живот у Джако был слишком круглый, ноги слишком тонкие. Он неторопливо прошел в ванную комнату, а она постаралась не вслушиваться в журчащий звук, когда он мочился.