Ответа не было так долго, что Фальк уже не был уверен, что Рако все еще здесь.
— Слушай, дружище, — Рако говорил тише, — мне кажется, все это для тебя немного чересчур. Учитывая твое здешнее прошлое.
Фальк помотал головой, хотя увидеть это было некому.
— Нет. Я же тебе сказал. Это было минутное помешательство. Ничего плохого не произошло.
По крайней мере,
— Слушай, ты сделал все, что мог. Даже больше, — говорил Рако. — Мы продвинулись дальше, чем я когда-либо смог бы, будь я один. Не думай, что я не знаю этого, дружище. Но, может, пора остановиться. Ввести Клайд в курс дела. Я сам виноват. Нужно было сделать это давным-давно. Это не твоя ответственность. И никогда ею не была.
— Рако, дружище…
— И ты помешался на Диконе с Доу. Помешался на том, чтобы уличить их. Такое ощущение, что ты пытаешься наказать их за Хэдлеров, чтобы расплатиться за то, что случилось с Элли…
— Дело вовсе не в этом! Имя Доу было написано рукой Карен…
— Я знаю, но никаких других улик нет! И у них алиби. Теперь — у обоих. — В трубке раздался вздох. — Тот звонок Дикона, во время выстрелов, похоже, подтвердился. Барнс сейчас раскапывает данные с телефонной станции, но девушка из аптеки все подтвердила. Она помнит этот разговор.
— Черт, — Фальк провел рукой по волосам. — Почему она раньше-то об этом не сообщила?
— Ее никогда не спрашивали.
Пауза.
— Дикон этого не делал, — сказал Рако. — Он не убивал Хэдлеров. Тебе необходимо взглянуть правде в глаза. И поскорее. Нельзя все время оглядываться на прошлое, это делает тебя слепым.
Глава тридцать вторая
Глава тридцать вторая
Напряжение в плечах начало, наконец, отпускать где-то после третьего бокала красного, налитого ему Гретчен. Груз, лежавший на груди так долго, что Фальк уже почти перестал его замечать, вдруг стал легче. Расслабились напряженные мышцы шеи. Сделав глоток, он наслаждался ощущением, как пустеет забитая непонятно чем голова и образовавшуюся пустоту заполняет гораздо более приятный туман.
На кухне было темно; остатки ужина были уже убраны. Тушеная баранина. Это мой, сказала она. Животное, а не рецепт. Они вместе вымыли посуду — ее руки погружены в мыльную воду, его — работают полотенцем. Они действовали в полном согласии, и каждый втихомолку наслаждался ощущением домашнего уюта.
В конце концов они перебрались в гостиную, где он, сытый и довольный, погрузился на диван с бокалом в руке. Он наблюдал, как она неторопливо обходит комнату, приглушая свет настольных ламп, пока комната не погрузилась в теплые золотистые сумерки. Она нажала на невидимую кнопку, и над ними поплыл джаз. Что-то мягкое, ненавязчивое. Темно-бордовые занавески были отдернуты; их слегка пошевеливал ночной ветерок. Снаружи, за раскрытыми окнами, молчала земля.