Уитлэм выбрался из машины и вытащил из кузова велосипед. Стук зубов дробно отдавался внутри черепа. Трясущимися руками он отбросил в сторону брезент, и четыре полосы, оставленные шинами болтавшегося в кузове велосипеда, исчезли из вида.

Собравшись с духом, он склонился над телом. Оно не двигалось. Пристально вгляделся Люку в лицо; на щеке — порез от бритья. Ни малейшего движения воздуха. Люк не дышал.

Уитлэм натянул новую пару перчаток и накинул пластиковый дождевик, а потом подтащил тело к краю кузова. С некоторым трудом подтянул в сидячее положение. Установил ружье Люку между коленей, прижал его пальцы к стволу, дуло засунул в рот.

Уитлэм страшно боялся, что тело может завалиться как-то не так; у него промелькнула даже странная мысль, что надо было как-то попрактиковаться заранее. Потом он закрыл глаза и нажал на курок. Лицо у Люка исчезло; его тело завалилось назад. Удар, нанесенный им раньше по черепу, теперь уж точно никто не заметит. Дело сделано. Уитлэм запихал перчатки, дождевик и брезент в пластиковый пакет, чтобы сжечь на досуге. Сделал три глубоких вдоха и выкатил велосипед на дорогу.