Я хотела знать, кто это делает.

Нагнувшись, я достала из ящика несколько пар носков, а потом открыла верхний с нижнем бельем.

Я хотела знать, почему это происходит.

Но кто ответит на эти вопросы? Полиция понятия не имела, кто и зачем это делает и когда придет конец. Никто даже не мог сказать, что с Броком: то ли он в бегах, то ли его уже нет в живых. Никто ничего не знал.

– Я готова, – сказала я, застегивая сумку.

Дженсен вопросительно посмотрел на меня.

– Точно? Может, захватишь еще что-нибудь из одежды?

– Может быть.

Дернулся уголок его губ.

– Ну, тогда вперед.

Я подняла сумку с кровати и перекинула ее через плечо. Покидая комнату, я бросила взгляд на вентилятор, а потом на окно. Неважно, что здесь произошло, но это место уже никогда не будет прежним.

И от этой мысли закипала кровь.

Я вышла за дверь и с трудом сдержалась, чтобы не врезать ногой по стене. Трубка телефона все еще валялась на столике в холле. Я подняла ее и вернула на базу. Почему телефонная трубка на кухне оказалась снятой с базы? Вот еще одна головоломка, которая не давала мне покоя.

– Мы можем пока заехать ко мне домой. Родители вернутся только поздно вечером. Оба на работе, – предложил Дженсен, когда мы спускались по лестнице.

– Поехали, – выдохнула я. – Я не против.

Парень пристально посмотрел на меня и кивнул. Я зашла на кухню попрощаться с мамой. Она обещала не задерживаться дома и поскорее уехать Я обняла ее и поцеловала.

До дома Дженсена было рукой подать, и уже через пару минут мы парковались на его подъездной дорожке. Низкие тучи обещали очередной дождь. Я вылезла из машины, захлопнула за собой дверцу и, покусывая губу, огляделась по сторонам. Густая живая изгородь надежно закрывала двор, но я не могла избавиться от ощущения, что за нами наблюдают.

Может, это интуиция.

А может, и паранойя.

Мы прошли под старым черным орехом, глядя под ноги, чтобы не наступить на скорлупки. Дженсен достал из кармана ключи.