Дом Гизов пришел в ярость. Небольшая армия фанатичных католиков отправилась на Сен-Майенн. Они впали в ужас от того, что там увидели. Люди голодали, поскольку Лорхе объявил со своего трона – рядом с ним сидела свинья-епископ, – что теперь никому нельзя работать. Люди должны были ждать Бога и, конечно, слушать пророка. Церковь превратили в конюшню.

Питер откинулся на стуле и сделал глоток пива. Вздохнул и взял сигарету:

– То, что случилось потом, было неизбежно.

У Кайла жгло глаза, и он вдруг понял, что не мигает. Ему казалось, что он уже не на площади. В очередной раз он понадеялся, что все это – отлично срежиссированная шутка, и его снимает скрытая камера. Доктор пристально взглянул на собеседника:

– А вы не смеетесь. Вам интересно. Потому что вы уже видите первые признаки ужаса, что неизбежно повторится, как всегда бывает с ужасом, – он улыбнулся. – А теперь мы пойдем и посмотрим на «Святых скверны».

– Никлас Ферхюльст, художник, пережил резню. Все остальные, кто пришел с Лорхе из Нижних Земель, были зарезаны или сожжены. Папа Пий V лично отдал такое распоряжение. Он велел солдатам стереть Сен-Майенн с лица земли. Сжечь его. Чтобы там остались только поля. Но земля после Кровавых друзей сделалась дурной, – Питер остановился перед большой деревянной дверью на пустынной улице, куда привел Кайла.

Пока он говорил, они пересекли площадь и подошли к высокому узкому зданию с заостренной крышей, крытой красной черепицей. Вывески на доме не было, и он казался пустым. Огромная дверь располагалась между галереей, в окнах которой виднелись скульптуры из проволоки, и лавкой, где торговали старинными морскими вещицами. Все заведения, кажется, были закрыты. На пустой улице царила тишина. Высокие здания ограждали ее от городского шума и отбрасывали густую прохладную тень.

– В настоящий момент семья держит «Святых скверны» здесь, но картина часто переезжает, – доктор улыбнулся Кайлу и двумя руками взялся за старинные кованые дверные ручки, – правда, не самостоятельно.

Вслед за своим гидом Кайл вошел в узкий холл с голыми белыми стенами. Пустое чистое пространство освещали лампы дневного света. Пахло благовониями. Напротив двери виднелась лестница с чугунными перилами.

Оказавшись внутри, вдали от неба и оживленного Старого города, Кайл почувствовал себя странно. Закружилась голова. Он попытался списать это на недосып, а потом почувствовал, что желудок протестует, словно предчувствуя, что Кайлу предстоит увидеть.

– Боюсь, я вынужден вас обыскать, – серьезно сказал Питер.

– Простите?

– На этом настаивает семья. Сейчас появились очень маленькие камеры. Пожалуйста, не принимайте этого на свой счет.