Шанс несколько секунд представлял, как это должно было выглядеть, а потом напомнил Карлу, что Большой Ди фактически совершеннолетний, и сразу почувствовал себя заевшей пластинкой.

– Он боится отца.

– Это отцу следует его бояться.

– Я говорил ему, что вы так сказали, но, может, нужно, чтобы он услышал это прямо от вас.

– И когда же у нас будет такая возможность?

– Довольно скоро, – сказал ему старик. – Надеюсь только, мы не слишком поздно.

– Что вы имеете в виду? – спросил Шанс.

Они уже покинули город и ехали на юг. Старик уклончиво пожал плечами, и Шансу осталось только разглядывать горы на подступах к Пало-Альто: в огромных клубящихся тучах, простиравшихся до самого побережья, исчезали сине-зеленые вершины, в каньонах которых «Веселые проказники» [62] некогда зажигали вместе с «Ангелами ада» и, можно сказать, положили начало эпохе шестидесятых. Через некоторое время он закрыл глаза, поддавшись усталости, и даже сумел задремать, пусть и урывками. Его сны были оранжево-синими: зажимы на соски, кольца для эрекции, женщина, которую он все не мог найти, – и все вокруг пронизывал далекий гул невидимых двигателей.

Он проснулся в бедном заброшенном районе, где многоквартирные дома, явно построенные по государственной программе, выстроились поблизости от сто первой автострады, ведущей на юг к Лос-Анджелесу. Но они поехали еще дальше, по шоссе, которое теперь стало двухполосным, и прибыли в последний оплот того, что когда-то тут господствовало, задолго до пришествия хиппи или яппи, восставших из их пепла. Оно возникло в виде одичавшей рощицы авокадо, ее остатки смешались с цитрусовыми деревьями, некогда высаженными ровными рядами, но давно уже росшими как попало, а в центре находились руины старого викторианского здания, наполовину терявшиеся среди кустарника, сорняков и запущенных деревьев.

Старик свернул на примыкающую к шоссе и ведущую к дому грунтовую дорогу, отмеченную двумя большими камнями, каждый из которых, по-видимому, когда-то служил коновязью, потому что в них были вделаны железные кольца, и припарковался на обочине в грязи. Один из камней кто-то расписал красным, белым и голубым цветом, а сверху с помощью баллончика нарисовал черный старомодный символ мира. Напротив располагался транспарант, гласивший, что большая часть земель вокруг недавно продана и теперь предназначается под застройку, отчего Шанс сразу представил кучу торговых центров и технопарков.

– Очень плохо, – сказал он, имея в виду объявление и то, что оно сулил.

Карл осмотрелся:

– Мой отец тут когда-то на уборке урожая трудился. Единственная работа, которую он сумел тогда найти. Бросил ее, когда я был подростком. Семья уехала из Миссури, осела в Орегоне. Папа стал собирать фрукты, так и ехал вслед за урожаем, пока мы не оказались в Сан-Франциско.