Первая ступенька заскрипела под тяжестью Нэша, и Клэр услышала, как он выругался себе под нос. Свободной рукой она сжала его плечо. Она услышала, что и под ее ногами скрипнула ступенька. Может, снять обувь? Нет, в таком доме разуваться без толку. Деревянные полы в старых домах рассыхаются и скрипят при малейшей нагрузке.

Они медленно поднимались, стараясь не шуметь, двигаясь на ощупь. Когда пальцы Клэр наткнулись на что-то влажное на перилах, она остановилась и поднесла пальцы к носу. Она ощутила железистый запах крови. Она понимала, что ошибиться не может, хотя от этого легче ей не стало.

Нэш почувствовал, что она остановилась, и тоже замер и оглянулся. Его лицо было в тени.

Клэр подняла руку повыше.

— Кровь, — одними губами проговорила она.

Он посмотрел на свою руку. Ладонь, которой он прикасался к перилам, стала тошнотворно липкой. Клэр видела, как он вытер кровь о брюки, прежде чем двигаться дальше.

У нее вспотели ладони; «глок» как будто сделался тяжелее.

Поднявшись на второй этаж, они увидели, что коридор расходится от площадки в обе стороны. Прямо перед ними находилась ванная. Нэш пригнулся и побежал туда, целя перед собой; важно было убедиться, что там никого нет.

Клэр стояла, прислонившись спиной к стене, и зорко оглядывала коридор. Наконец Нэш вернулся.

Коридор освещал ряд светодиодных лампочек, вделанных в плинтус; они увидели три закрытых двери слева и двойные двери в конце коридора справа. Стены были увешаны семейными фотографиями разных форм и размеров. Клэр решила, что двойные двери ведут в главную спальню, а остальные — в гостевые комнаты и комнату Карнеги.

— Куда? — одними губами спросила она.

— В главную, — ответил Нэш на ходу.

92 Портер — день второй, 17.30

92

Портер — день второй, 17.30

Портер ненадолго остановился только на площадке третьего этажа. Небольшое пространство, примерно три на два метра, было завалено штукатуркой и старыми обертками от фастфуда. Стены были выкрашены в яблочно-зеленый цвет.

И тут он услышал голос.

Крепче сжав биту, он поднялся на несколько последних ступенек, светя фонариком во все стороны.

— Что, Сэм, уже устал?

За голосом последовал громкий треск помех — а потом тишина.