– Вот именно. Вы только представьте себе, что творилось у ребенка в голове и в теле.

– А дальше?

– А дальше его родители рассказали ему правду. Была сделана еще одна операция, и он стал вести жизнь мужчины.

– И жил долго и счастливо? – Ким приподняла бровь.

– И совершил самоубийство в возрасте тридцати восьми лет.

Брайант откинулся на спинку стула.

– К тому моменту он полностью рассорился со своей головой. Он больше не понимал, кто или что он на самом деле.

– Вы упомянули об игре или восстановлении прошлого события? – напомнила Ким.

– Эти слова звучат как пожертвование или подношение. Возможно, он пытается восстановить какие-то эпизоды из своего детства. Какие-то игры, в которые играл с матерью.

– Но почему? Он же ее ненавидит.

– Потому что одновременно он ее любит – и, возможно, скучает по тем дням, когда они были вместе. Ведь у него в детстве случались моменты, когда он был счастлив. Так же, как и моменты, когда он чувствовал себя униженным. У него должен быть очень серьезный конфликт с самим собой, особенно если в свое время ему не была оказана квалифицированная помощь. И не забывайте, что он не чувствовал к себе отвращения, пока не увидел его на лицах других девочек.

Ким кивнула в знак того, что все поняла.

– Нам кажется, что у девушек на теле есть следы от сидения на детском стульчике; кроме того, они всегда идеально отмыты.

– Чаепитие, – предположил Тед.

– Черт, значит, он обращается с ними, как с куклами! – воскликнула Стоун, когда до нее дошел смысл его слов.

– Кукольное чаепитие напрямую связано с детством маленькой девочки, – кивнул Тед. – Одно для тебя и одно для меня. Может быть, это была любимая игра его матери.

– Он захватил еще одну женщину. И ее смерть еще не наступила.

– Тогда вам надо торопиться. Ребенок обычно быстро устает от любой игры.

Неожиданно Ким пришла в голову одна мысль.