— Мы старались. Чтобы не запороть потом опознание.

— Да, этого мы никак не можем себе позволить.

Размахивать фотографиями обвиняемых до официального опознания свидетелями на очной ставке — смертельный грех, считал Винтер. Это рубить сук, на котором сидишь. Однажды они проводили опознание по фотографиям, предъявив свидетелю десять снимков, но это очень рискованно.

— Мы все должны делать по правилам, — сказал Винтер и вспомнил Стенли-Гарденс.

— Мы забирали его ключи, но не успели тщательно проверить его квартиру. Взглянули бегло.

— Я сейчас туда поеду. Мы должны успеть.

— Если мы действительно хотим что-то о нем узнать, мы должны его арестовать и попытаться разговорить вместе.

— Что говорит Биргерсон?

— Он сказал прокурору Вэлде, что перестанет с ним разговаривать, если тот не выдаст ордер.

— Угрожал, значит.

— Стуре тоже ведь очень рискует. Вэлде может принять это за обещание раскрыть дело. Но все-таки он хочет иметь достаточно веские основания.

— У нас их нет, — сказал Винтер.

Рингмар запарковался у здания полиции. Винтер снова был дома. Он вышел из машины, разминая затекшие ноги.

— Кстати, как дела у Бергенхема? — спросил он.

Рингмар запер машину.

— Рыщет, как охотничья собака.

— С каким результатом?

— Говорит, ждет, пока ему назовут какое-то имя.

Винтер бродил по двушке Викингсона. Квартира оставляла впечатление временного пристанища.