Он бросил вещмешок рядом с машиной и своей мозолистой ладонью крепко пожал мне руку. При ближайшем рассмотрении бросались в глаза его опухший нос хронического алкоголика и нездоровый румянец на щеках. Череп был покрыт редким пушком, словно у младенца. «Ты действительно хочешь забраться в ту дыру вслед за этим пожилым ворчуном, Саймон?» – спросил себя я.

– А твоя машина где, Эд?

– У меня нет машины. Я добрался сюда пешком вчера вечером.

– Как, всю дорогу шел пешком?

Это был настоящий подвиг: за последний час езды единственным живым существом, встретившимся мне по пути, оказалась какая-то заблудшая овца. Пахло от него так, будто он ночевал под открытым небом: от одежды тянуло прогорклой вонью вяленого мяса.

– Почему ты не сказал? Я мог бы подхватить тебя где-нибудь по дороге.

– Это не проблема.

– Что ж, круто.

Он фыркнул.

– Так ты по-прежнему хочешь спуститься в пещеру Куум Пот?

– Ну да.

– Чтобы снять там кино.

– Всё правильно. Как я писал тебе в и-мейлах, меня интересует, что произошло там в восьмидесятых. Я подумал, что из этого мог бы получиться хороший документальный фильм.

Бред, конечно, но я не собирался рассказывать ему, почему на самом деле хочу обследовать эти пещеры, до тех пор, пока у меня не появится четкое представление, как он может к этому отнестись.

– Вход туда запрещен. Уже двадцать лет.

– Я в курсе. Поэтому и связался с тобой.

– Там опасно.

«Какого хрена!» – воскликнул я мысленно.

– Да, Эд, это мне тоже известно.

Он ухмыльнулся, как будто знал что-то такое, о чем я даже не догадывался. Радужная оболочка его глаз была темной, а белки вокруг нее были желтоватого оттенка, как маринованные луковицы.