– Филип, мне так страшно.

– А что думает Дэвид?

Она посмотрела в окно на грязную заднюю стену соседнего дома.

– Он хочет, чтобы я обратилась к психиатру.

– Нет. – Мейн отрицательно покачал головой. – Бога ради, нет.

– А что, по-твоему, мне следует делать? Ты ведь соткан из противоречий, правда? Мне необходима помощь. Я сама не справлюсь. В прошлый раз ты сказал, что духи иногда пытаются вернуться, потому что у них осталось незавершенное дело.

– Это только теория. Всего лишь теория.

– Для тебя все только теория.

Он огляделся с обиженным и беспомощным видом.

– Извини, – сказала она. – Я не хотела злиться. Но ты меня всегда пичкаешь одними теориями. Все меня пичкают теориями, черт бы их побрал. Вчера вечером я три часа выслушивала теории Дэвида – он говорил о моем эмоциональном потрясении, о том, что мне необходима психиатрическая помощь. Кроме этого, меня несколько дней назад одарил теорией один священник: он говорил, что мне требуется пасторская помощь. Ко всему прочему, у меня есть теория Моргана Форда о темных силах и о зле. А еще твоя теория о генах – как это называется? О том, что мы пленники наших генов? – Она подалась вперед на жестком стуле. – Капеллан тоже говорил о генах, о том, что шизофрения может передаваться по наследству. И Форд говорил о генах. Он сказал, что гены важны для мира духов, они вроде кальки характера.

– Это верно, – глубокомысленно кивнул Мейн.

Зазвонил телефон, и Филип снял трубку.

– Слушаю, – задумчиво сказал он.

Алекс наблюдала за ним. Облака дыма, помятый пиджак Филипа, крепкая мебель внушали ей чувство безопасности. А главное – знание. Он был человеком знания, знал так много, что почти для всех тайн у него имелось объяснение. Жизнь была ему понятна.

Вот разве что… Она с дрожью вспомнила их предыдущую встречу, когда он сидел в ее гостиной.

Филип взял авторучку и принялся что-то строчить на обороте ближайшего листа бумаги.

– Господи. – Он остановился, потом снова принялся писать и на сей раз надолго погрузился в это занятие. – Так, – сказал он наконец. – Замечательно. До встречи.

Он повесил трубку, посмотрел на Алекс. В глазах его отразилось какое-то тяжелое чувство.

– Это был мой… мм… приятель, он тюремный психиатр.

– Да?