В прихожей зазвонил ее мобильный телефон, звук сигнала эхом отразился от стен.

– Ты должна… – начал Биргер.

– Он прекратит сейчас, – сказала Анника.

Когда установилась тишина, воздух, казалось, стал еще более плотным, чем раньше.

Биргер откашлялся.

– Я читаю все, что ты пишешь, – сказал он. – Какие ужасные вещи ты отслеживала.

Он кивнул в направлении книжной полки.

– Май-Лиз хранила все твои статьи в отдельной папке, она лежит где-то там в ящике. Я думал продолжить, когда она умерла, но из этого так ничего и не получилось. – Он посмотрел на нее снова, его веки покраснели. – Май-Лиз беспокоилась за тебя. Она всегда считала тебя слишком отчаянной, что ты никогда не щадила себя. Когда ты сидела в заложниках в туннеле под олимпийским стадионом, чуть не замерзла насмерть в сарае в Норботтене или когда твой дом сожгли…

– Я никогда не думала об этом, – призналась Анника.

– Порой Май-Лиз казалось, что все опасности, которым ты подвергала себя, имели какое-то отношение к Свену, он вроде как разрушил что-то в тебе.

Анника отвела взгляд в сторону, посмотрела в направлении прихожей и лестницы на второй этаж, там наверху находились спальни, Свен и Альбин имели каждый свою, там она потеряла невинность вечером в воскресенье, когда остальные члены семейства Матссон были на четвертьфинале чемпионата Швеции по хоккею с мячом. Хеллефорснес проиграл.

– Если я немного дерганая, то это не только из-за Свена, – сказала она.

Биргер посмотрел на улицу через окно, там снова сверкнула молния.

– Осенью будет четыре года с тех пор, как Май-Лиз умерла, – сказал он. – Мне так одиноко порой. Интересно, как долго я еще пробуду здесь, без нее.

Они некоторое время сидели молча. Ноги Анники словно налились свинцом, она даже забеспокоилась, сможет ли встать.

– Мы живем в этом регионе уже в течение многих поколений, – сказал Биргер. – И ваша семья и наша. Изнурительный труд наложил на нас свой отпечаток, сделал нас немного грубыми.

Первые тяжелые капли дождя забарабанили по оконному стеклу. Биргер посмотрел на Аннику:

– Мы такие. И не играет никакой роли, остаемся или уезжаем, оно присутствует все равно.

Неприятное ощущение, ранее захватившее Аннику в плен, немного отступило.

Она посмотрела на отца Свена, один в уродливом доме всеми забытого заводского района, мертвый сын и мертвая жена, немецкий «Евроспорт» в качестве единственной компании.