Заснул Гибсон с большим трудом и спал неважно. Когда уже утром он выходил в туалет, то развесил одежду на полотенцесушителе. Окончательно Вон проснулся далеко за полдень. Было такое ощущение, что он проспал всего пять минут, но никак не десять часов. Гибсон снова принял душ, чтобы разогнать остатки сна, и оделся. Выглядела одежда получше, но кое-где все-таки остались пятна. Он вывернул рубашку наизнанку. Теперь пятна были почти не видны, но сам он был похож на идиота…

Проехав с милю вперед, Вон зашел в дисконтный магазин одежды в обветшалом торговом центре, где купил себе джинсы и пару рубашек. Одну из рубашек и джинсы он надел прямо в магазине, а старую одежду выбросил. В хозяйственном магазине купил молоток-гвоздодер. Потом продолжил путь, пока не нашел малоприметный съезд с дороги. Остановившись и вооружившись молотком, хорошенько обработал пулевые отверстия на боку внедорожника. Когда Гибсон закончил работу, бок машины выглядел еще более изуродованным, зато теперь следов стрельбы было уже не разобрать.

За десять лет его вынужденного отсутствия Шарлоттс-вилль изменился, хотя и несильно – не настолько, чтобы это имело какое-нибудь значение. Это был по-прежнему университетский город отчетливо южного типа и гордый своим наследием и традициями. Он был таким же молодым, энергичным и беззаботным. Вон въехал в город по трассе 29, которая после пересечения с трассой 250 превратилась в Эммет-стрит. Он увидел университет. В университетском городке появилось несколько новых построек, но в целом эти очертания были Гибсону знакомы. Захотелось остановить машину и прогуляться по территории университета, съесть в закусочной бургер «дабл-дабл»… Но внутренний голос упрямо призывал поскорее развернуться и убираться отсюда ко всем чертям. Не то чтобы Гибсон принял сознательное решение никогда сюда больше не возвращаться, но так или иначе он всегда находил причину не приезжать в эти места…

Увлекшись воспоминаниями, он пропустил нужный поворот на Юниверсити-авеню. Вместо того чтобы развернуться, Вон проехал по Джефферсон-Парк-авеню и свернул на Вест-Мейн. Каникулы были в разгаре и, как летом в детстве, Шарлоттсвилль дремал, измотанный долгим учебным годом, и пытался отоспаться, прежде чем сюда через несколько недель вернутся двадцать тысяч студентов…

Справа – быстрее, чем он ожидал – выросла белая кирпичная стена закусочной «Голубая луна». Гибсон завернул на небольшую парковку, расположенную вдоль здания, и несколько минут не выходил из машины, раздумывая над тем, что ему предстояло сделать…