Она услышала, как хлопнула дверца машины. Это конец.

Неожиданно нежные руки коснулись плеч Инги и очень осторожно повернули ее. Она, не открывая глаз, подняла руку, защищая лицо.

— Инга! — произнес с удивлением мужской голос. И это не был голос ее мужа.

Женщина открыла глаза. Фары машины давали достаточно света, и она узнала лицо Максимилиана.

Он уставился на нее с удивлением и беспокойством.

— Инга, — снова повторил он, — боже мой!

Она хотела что-то сказать, но голос не слушался ее, и единственное, что она смогла издать, был невнятный хрип.

8

Пронзительно пахло чем-то подгоревшим. Весь дом был пропитан этим запахом. Ребекка надеялась, что рядом с пылающей конфоркой плиты не было ничего воспламеняющегося. Она понятия не имела, отреагирует ли вообще Мариус на горящий дом.

Он сидел напротив нее на полу спальни, съежившись в жалкий комок. Его пропотевшие волосы торчали во все стороны. Он уставился перед собой.

— Она покинула меня. Она никогда меня не любила. Она видит во мне последнее дерьмо. В ее глазах я — ничто.

Ребекка знала: ей нужно тщательно взвесить все, что она сейчас скажет. В данный момент Мариус был слабым и жалким, как подстреленный зверь, но его слабость могла в любой момент обернуться агрессией.

Положение пленницы обострилось. И это как раз в тот момент, когда ей удалось немного его расслабить…

Он рассказал ей страшные вещи. Об унижениях и оскорблениях, которые причинял ему Фред Леновски. О своем голоде, о страхе. О том, как Фред наслаждался его страхом. Как Грета молча наблюдала за тем, как ее муж мучил его. А еще Мариус рассказал о своем разговоре с Сабриной Бальдини.

— Я ей все это рассказал. Все, слышишь, все, что рассказал сейчас тебе. "Детский крик" — смех, да и только! Ваши расчудесные брошюры, призывающие, чтобы к вам обращались, если появятся проблемы… Вы всегда выслушаете, вы поможете, чем только сможете… Да это все просто липа! Сплошное шоу! Когда дело действительно доходило до крайности, вы бросали ребенка в беде. У Фреда Леновски имелись связи, и он был уважаемым гражданином. С таким ведь не схлестываются. Тут надо просто закрыть рот и промолчать. В таком случае просто пропускаешь мимо ушей то, что рассказывает маленький сопляк из асоциальной среды…

Ребекка начала его понимать. Его ненависть, его горечь. И, что было самым странным, верила каждому его слову. Все, что Мариус рассказывал о своих приемных родителях, вызывало в ней сочувствие, ярость и ужас — но не сомнения. Что-то в его лице, в его голосе подсказывало ей, что он не сочиняет. Мариус мог быть больным, мог быть психопатом, что неудивительно, учитывая его детство и юность, но он не врал. Не сейчас. Ребекка чувствовала истинную боль, которую вызывали в нем эти воспоминания.