Скорчившись в кабине, я провела большим пальцем по экрану, набрала 911 и, поднеся телефон к уху, ощутила, как он дрожит у щеки.

Ничего. Я нахмурилась.

Я завершила вызов, вылезла из машины, осмотрела экран. Сигнала не было. Я опустилась на колени. Набрала снова.

Ничего.

Набрала еще два раза.

Ничего. Ничего.

Я встала, нажала на кнопку громкой связи. Выбросила руку в воздух. Ничего.

Обошла машину вокруг, увязая в снегу. Набрала снова. И снова. Четыре раза, восемь раз, тринадцать раз. Я уже потеряла счет.

Ничего.

Ничего.

Ничего.

Я пронзительно закричала. Вопль вырвался у меня из глотки, раздробил ночь на ледяные осколки. Эхо стайкой умчалось вдаль и пропало. От крика стало жечь язык, и мой голос иссяк.

Я резко повернулась, у меня закружилась голова. Швырнула телефон на землю. Он утонул в снегу. Я подняла его и забросила дальше. Меня начала душить паника, и я ринулась вперед, барахтаясь в снегу. Схватила телефон, снова набрала номер.

Ничего.

Вернулась к Оливии и Эду. Они неподвижно лежали рядом, ярко освещенные луной.

К горлу подступили рыдания, я задыхалась. Колени у меня подогнулись, как лезвие складного ножа. Я медленно опустилась на землю и улеглась между мужем и дочерью. Я плакала.

Я проснулась, сжимая в холодных посиневших пальцах телефон. 00:58. Аккумулятор сел, осталось лишь одиннадцать процентов. Не имеет значения, решила я, все равно не дозвониться до службы спасения, никуда не дозвониться.

Все же я попыталась. Не вышло.

Я повернула голову налево, потом направо – с обеих сторон от меня еле слышно дышали Эд и Ливви. Лицо Эда в запекшейся крови, к щекам Оливии прилипли пряди. Я положила ладонь ей на лоб. Холодный. Не лучше было бы остаться в машине? Но что, если… я не знала – что, если она покатится? Что, если взорвется?