Его голос стал совершенно равнодушным, словно ему уже было все равно.

Перед самым полуднем появился Климпт.

— Проклятье, ничего не происходит, — сказал он. — Я заезжал к Шонекерам, там пусто.

— Почему он убил священника? — задумчиво спросил Лукас, словно обращаясь к самому себе.

— Не знаю, — ответил следователь.

— В этом деле есть три или четыре узловых момента, — сказал Лукас. — Если мы сумеем разобраться хотя бы с одним из них, найдем Шонекеров или расколем Харпера, то выясним, почему убит Берген. Кроме того, надо понять, почему не сходится время убийства Лакортов и показания священника.

— Или наступит ясность с фотографией, — сказал Климпт. — У тебя есть копия?

— Да.

Лукас достал из кармана бумажник, вытащил из него снимок и передал Климпту.

— Ни черта не понятно, — сказал следователь, после того как целую минуту изучал фотографию. — Тут ничего нет.

Лукас забрал снимок, посмотрел на него и покачал головой. Торс мужчины мог принадлежать кому угодно.

Днем Лукас и Уэзер взяли напрокат беговые лыжи и прошли десятикилометровую петлю через лесной заповедник. В самом конце Уэзер, тяжело дыша, сказала:

— А ты в хорошей форме.

— Когда нечего делать, поддерживать форму совсем не трудно.

В понедельник Уэзер была на ногах еще до рассвета.

— Я жаворонок, — сказала она Лукасу, который не мог проснуться. — Все хирурги таковы. Если тебе нужно сделать три операции в день, больница может назначить их в одну смену. Один техник, один анестезиолог, одна ассистирующая медсестра. Большая экономия.

— Да, хирурги этим знамениты, — пробормотал Лукас. — А раз так, проваливай отсюда.

— Вчера ты такого себе не позволял, — напомнила Уэзер.