ШС: Вот именно. И то, что она говорила мне, тоже было садизмом чистой воды. В смысле, когда со мной говорили Хэнк и Вилла, я чувствовала, что это какой-то тест. Они так и говорили: испытание. Я как будто сдавала экзамен. На пригодность. Это давало мне надежду. По крайней мере, сначала. Я надеялась, что пройду их тест и они меня выпустят. Но, конечно…

(Двухминутная пауза)

ШС: Простите, я задумалась о том, что могло случиться. Вообще-то я стараюсь не думать об этом. Хотя вы и говорите, что это нормально, доктор Делавэр, что со временем мне станет легче. Конечно, я вам верю, я доверяю вам с тех самых пор, как увидела вас впервые и сразу почувствовала, какой вы хороший. И теперь… спасибо вам большое. И вам, лейтенант Стёрджис. (Смеется.) И вам тоже, мистер Нгуен. Вы ведь все сейчас за меня вроде как боретесь. (Снова смеется.) Спасибо и вам, мисс. За то, что записываете за мной. Благодаря вам мои слова дойдут до потомков. На чем я остановилась…

Д-р Делавэр: Вы надеялись, что выдержите испытание…

ШС: И они отпустят меня, и дело с концом. Но в глубине души я понимала. В смысле, я ведь знала, кто они. Как они могли меня отпустить? А потом я стала думать о том, что будет с Рамблой. Как ее будет растить кто-то другой. Потому что меня они осудили и вынесли мне приговор. И вот тогда появилась она. Киара. Она не просто проливала на пол все, включая содержимое туалета. Она смеялась, издевалась и полностью игнорировала Рамблу. А потом – кажется, на второй день – рассказала мне, какой был на самом деле план. Рамбла предназначалась ей. Те двое приходились ей теткой и дядькой, но она жила у них, и потому они были скорее как родители. Только они были паршивые родители. Так она сама говорила. Строгие, вечно контролировали ее во всем, короче, паршивые, она сама говорила, что ненавидит их и в один прекрасный день избавится от них. И подмигивала мне одним глазом, и тогда лицо у нее становилось такое злое. Как будто она хотела сказать: «Я говорю правду. Но ты никому этого не докажешь». И на второй день она сказала: «Они хотят отдать ее мне». А сама ни разу даже не взглянула на Рамблу, не улыбнулась ей и вообще не пыталась сделать ей хоть что-то хорошее. «Они хотят отдать ее мне». То есть ее тетка и дядька надеялись, что ребенок научит ее ответственности. Ее это смешило. Она хохотала, долго. А потом опять подмигнула. Злобно так.

(14-секундная пауза)

ШС: О’кей, глубокий вдох – выдох. Как вы меня учили, доктор. Глубокий, глубокий вдох… вот так. Поехали дальше… в общем, она сказала, что Рамбла для нее и что она сможет делать с ней все, что захочет, и что она вообще-то терпеть не может детей, с ними одна морока, но, может, она выучит Рамблу каким-нибудь цирковым трюкам, и та будет зарабатывать ей деньги… И опять подмигивает. И продолжает: а знаешь еще что, сука? Все будет так, как скажу я, и ты ничему не сможешь помешать.