– Черт, – произнес он. – А знаешь, она мне начинает нравиться. Она сама сказала тебе?

Рейчел кивнула.

– А зачем?

– Чтобы мы не бросили ее.

– Ее-то я могу бросить, – признался он, – запросто. Но не могу оставить ребенка Калеба умирать тут. Даже за семьдесят миллионов.

Он поднял крышку отделения для домкрата и вытащил короткий уродливый дробовик с пистолетным прикладом.

– Сколько стволов тебе надо? – спросила Рейчел.

Брайан принялся вставлять пули в дробовик, глядя на дом.

– Ты видела, как я стреляю: дергаю ствол. А дробовик позволяет класть пули ровнее.

С этими словами он захлопнул заднюю дверь.

Хотя Брайан и говорил, что не может оставить ребенка Калеба, он вполне мог пристрелить Рейчел прямо сейчас из этого уродливого дробовика. Не самый разумный поступок – но разумные поступки были для них роскошью, оставшейся позади.

Однако пока он, похоже, не думал об этом. Рейчел открыла водительскую дверь пикапа. Оба передних коврика были покрыты засохшей грязью. Эти люди явно забрели в труднопроходимые места, разыскивая их с Брайаном. Открыв заднюю дверь, она увидела два чистых коврика. Резина чуть ли не пахла демонстрационным залом. Рейчел показала пальцем на коврики:

– Их всего двое.

– Да, если поблизости не спрятана еще одна машина.

Это не пришло ей в голову.

– А я-то всегда считала тебя оптимистом.

– Значит, сегодняшний день – исключение.

– Я хочу сказать… – начала она, но не закончила фразы, так как почувствовала тошноту, которая уже давно не докучала ей. Она сообщила об этом Брайану.

– Ну вот, а сайентолога поблизости нет, когда он нужен. – Он указал дробовиком в угол здания, на кучи грязи, мусора и кусков стены, выломанных охотниками за медной проволокой. – Там, в конце, есть несколько ступенек. Если спуститься по ним, обнаружишь маленький туннель.

– Туннель?