Вновь повисла напряженная пауза, и каждый задумался о том, сколько мучений содержит в себе эта простая фраза.

– Каким он вам показался? – выпалил Эткинс вопрос, так и не додумав его до конца, когда тишина стала невыносимой.

– Кто?

– Руш.

– В каком смысле? – спросила Бакстер.

– Эмоциональное состояние.

– Когда?

– Во время вашей последней встречи.

Она на несколько мгновений задумалась, потом искренне улыбнулась:

– Он почувствовал облегчение.

– Облегчение?

Бакстер кивнула.

– Вы, видимо, его любили, – продолжал Эткинс.

– Не особо. Он был умным и компетентным коллегой… но при этом обладал рядом явных недостатков, – добавила она.

Ее огромные карие глаза, подчеркнутые темным макияжем, смотрели на Синклера в ожидании реакции. Она закусила губу и вновь посмотрела в зеркало, будто проклиная кого-то, кто стоял за ним, за это мучительное испытание.

Эткинс взял на себя труд закончить разговор. У него под мышками проступили два темных пятна, но он даже не заметил, что обе женщины тихонько отодвинули стулья сантиметров на пять от стола.

– Вы вызывали к нему домой обыск, – сказал он.

– Вызывала.

– Но тогда получается, что он не внушал вам доверия.

– Не внушал.