Ветерок пробирается между деревьями, шелестя листьями и ветками. Каждый раз, когда резко хрустит ветка или кричит птица, я пригибаюсь, чтобы спрятаться, с колотящимся сердцем, и жду, пока не уверюсь, что рядом никого нет. Когда напугавший меня звук стихает, я ударяю по ладони палкой, делая вид, что ничего не боюсь, но мой запал постепенно иссякает. Похитители украли что-то более ценное, чем кровь или телефон.

После очередного поворота я чувствую какой-то запах. Дым? Я выглядываю между деревьями, чтобы понять, откуда он идет, и замечаю небольшую хижину. Красивое здание из широких досок напоминает мне постройки, увиденные в телепередаче о туристических поездках. Но зачем здесь болтался доктор Далсет?

Я подбираюсь ближе, прячась за кустами.

Я вздыхаю. Перспектива ждать неизвестно чего здесь, в сырости, и, возможно, не один час, кажется слишком глупой, чтобы даже ее обдумывать. Но так же глупо было бы расспрашивать обитателя хижины о том, что затеял доктор Далсет.

Расстроенная, я бросаю камнем в дверь. Я промахиваюсь, но он громко стукается об стену. Уже неплохо. Посмотрим, что будет дальше. Я прячусь за густым папоротником.

Секунду спустя окно рядом с дверью открывается, и из него показывается чья-то голова. Потом она высовывается еще дальше. Я узнаю ее. Этого не может быть.

Меня наполняют ярость и потрясение, и одновременно – нелепая надежда. Потому что доктор Стернфилд жива.

Двадцать пять

Двадцать пять

Нахмурившись, она осматривается по сторонам. Я выхожу из зарослей.

– Выглядите неплохо для мертвеца, – говорю я, с трудом сдерживая желание броситься к ней, схватить за волосы и оттащить обратно в Такому.

Взгляд доктора Стернфилд становится холодным, как сталь, и она нервно осматривается по сторонам.

– Ты одна?

Я похлопываю по карману, будто в нем телефон.

– Ненадолго.

Она качает головой, словно извиняясь.

– Боюсь, здесь нет Сети.

Она исчезает в окне, несколько секунд спустя открывает дверь и выходит из хижины.

Холод пробегает по моей спине, когда я думаю о том, как глупо было приходить сюда одной. Здесь нет никого кроме меня и доктора Стернфилд, которая дала ничего не подозревающим людям убийственное средство генной терапии. И это в лучшем случае. А ведь здесь могут быть и ее друзья.

Я крепко сжимаю палку, пряча ее за спиной, и стараюсь держаться на расстоянии.