Нина (11.51): почему
Нина (11.51):Н/А (11.55): А вдруг это был блеф? Ты читаешь новости? Президента готовы в порошок стереть только за звонок твоему Сулиману. Представь что будет, если вскроется, что я переписываюсь с его приспешницей. Мне не надо было тебе писать. Но тут уже ничего не поделаешь.
Н/А (11.55):Н/А (11.56): Теперь я тебе верю. Давай я что-нибудь придумаю, хорошо? Дождись моего ответа. У нас есть время? Когда сработает вирус?
Н/А (11.56):Нина (11.57): через неделю. у вас время до завтра
Нина (11.57):
Больше в субботу не было ни одного сообщения. У меня путаются мысли. Нет никакого коварного, изощренного плана, никакого шантажа, никакого подкупа. Неужели банальная перестраховка? Неужели все случилось только потому, что одно неудачное решение зацепилось за другое, и понеслось?
Следующее сообщение отправлено утром воскресенья, 6 мая. Пишет Бенедикт Арнольд:
Н/А (7.04): Есть мысль, как это провернуть без моего участия. Ты далеко от Парижа?
Н/А (7.04):Глава 98
Глава 98
Белый фургон с логотипом «Лодочной станции Ли» сворачивает с шоссе на усыпанную щебенкой дорогу. Вскоре путь перекрывает шлагбаум, на нем знак: «Частная собственность. Посторонним въезд запрещен». За шлагбаумом поперек дороги стоят два черных внедорожника.
Водитель фургона, известный как Лойзик, тормозит и оглядывается в зеркало заднего вида. В кузове сидят восемь человек в бронежилетах, у половины в руках АК-47, а у других – наплечные ракетницы, заряженные бронебойными снарядами.
– Только когда я сниму кепку, – напоминает он про условный сигнал.
Лойзик вылезает из кабины. Вполне себе типичный рыболов: кепка со сломанным козырьком, фланелевая рубашка, потертые джинсы. Он подходит к шлагбауму и машет в сторону ближайшего внедорожника.