Они прошли через большой холл, поднялись по голым ступенькам лестницы и постучались в первую дверь. После короткой паузы она распахнулась и на пороге в халате появился Росситер. Он выглядел так, словно только что его накинул, и грудь его была голой. Росситер затянул пояс и кивнул.

 – Введите.

 Позади него была другая распахнутая дверь, и Шавасс мельком увидел постель со скомканными простынями и Фамию, надевавшую перед зеркалом юбку. Росситер закрыл дверь и повернулся.

 – Ты все ещё продолжаешь совать свой нос? Конечно, теперь, когда мы знаем, кто ты такой, в этом нет ничего удивительного.

 – А что случилось с человеком из Пекина? – спросил Шавасс. – Он не хочет принять участия в разговоре?

 – Да, конечно, но сейчас он занят сборами. Благодаря вам и вашему другу мы вынуждены спешно покинуть эти места.

 – И отправиться в Албанию.

 Росситер улыбнулся.

 – Я вижу, вы хорошо информированы. Вы понравитесь людям в Тиране.

 – Одним словом, все указывает на Восток.

 – Естественно. – Росситер достал пачку сигарет и предложил одну из них Шавассу.

 – Дружеское предупреждение. Когда появится полковник, он хотел бы перекинуться с вами парой слов. Ведите себя прилично. Вы видели, что он сделал с вашим другом. Он спросил его только раз, а потом начал резать. Лишившись одного уха, ваш друг говорил не умолкая. Думаю, вы поведете себя более разумно.

 – Он был пожилой человек, – сказал Шавасс. – Не было никакой нужды обращаться с ним подобным образом.

 Росситер пожал плечами.

 – По всему миру каждый день умирают тысячи людей. Ваш друг Малик был просто одним из них. Если его смерть помогла нашему делу, тогда он жил и умер не напрасно.

 – Прекрасные слова, – сказал Шавасс. – Они неплохо поработали с вами там, в Ном Беке.

 – Вы просто не понимаете, люди вашего сорта никогда не смогут этого понять. – Росситер был серьезен и мрачен. – Шавасс, я когда-то был таким же как и вы, до тех пор, пока мне не помогли найти новый ответ, правильный ответ, новый смысл жизни.

 – Так что теперь для вас стало нормальным убивать людей, стариков и женщин?

 – Ради дела, разве вы этого не понимаете? И что значит одной жизнью больше или меньше – вашей или моей? Мы же все лишь расходный материал. Сколько человек вам пришлось убить за время своей работы? Десять? Двадцать?

 – Я не делаю зарубок на стволе своего пистолета, если вы это имеете в виду, – сказал Шавасс, чувствуя себя странно неловко.