Не то чтобы город позволил себе превратиться в грязные пыльные развалины: ремонт шел постоянно. В то типично хмурое, унылое и холодное утро понедельника улицы и тротуары были припорошены снегом, рабочие латали выбоины в асфальте. Их проделали не немцы: ведь последний серьезный налет был в мае, десятого…

…ту ночь вряд ли забудет кто-то из жителей Лондона. На Темзе был отлив, луна была полная – люфтваффе устроили самый мощный налет за все время войны: пострадало Вестминстерское аббатство, бомбы попали в Королевский Монетный двор, в Тауэр, во Дворец правосудия, в Британский музей… Даже циферблат Биг-Бена получил выбоины (хотя и показывал правильное время по-прежнему)… Пылали пожары – и более трех тысяч лондонцев погибли…

Пострадавший город содрогался, со страхом ожидая новых налетов, – однако их не было в течение многих месяцев, и даже потом они были пустячными в сравнении с десятым мая. Дни превращались в недели, недели – в месяцы, и ощущение того, что бомбежки, возможно (не сглазить бы!), закончились, породило надежду с привкусом отчаяния.

Не то чтобы город расслабился. Недолгие, но разрушительные немецкие налеты время от времени происходили, и знакомый предупреждающий вой раздирал лондонский воздух, особенно после рейдов союзников и особенно после того, как целью им служил Берлин.

И потому – мешки с песком, карточки, пропагандистские лозунги и, конечно, затемнение оставались в силе.

Однако в этот период поредевших налетов бомбоубежищами стали пользоваться меньше, и даже когда на Лондон сыпались бомбы, многие предпочитали рисковать, оставаясь дома и не пользуясь частным (обычно устроенным в саду) убежищем Андерсона – парой листов гофрированной стали, закрепленных над полутораметровым углублением в земле, с дверью из листового металла и земляной насыпью. Из-за отсутствия водостока эти убежища были настоящим кошмаром, и, приняв во внимание дожди и определенные человеческие потребности, вполне понятно желание людей с относительным достоинством оставаться дома, даже подвергаясь опасности попадания снаряда.