Я снова прячусь в свой тоннель. Ощущаю запах собственного пота.

– В какой-то момент между двенадцатью и часом ночи Кристофер Ольсен возвращается домой, – произносит прокурор. – Он впускает Стеллу, которая стоит и ждет его на улице. В квартире разгорается ссора – по всей вероятности, связанная с отношениями Ольсена с Аминой Бежич. Во время ссоры Стелла берет нож со стены в кухне Кристофера Ольсена. Ольсен выбегает из квартиры на улицу, направляясь к детской площадке на пересечении Пилегатан и Родмансгатан. У площадки Стелла настигает его, нападает и вонзает нож в безоружного Кристофера Ольсена. Она наносит ему удары в грудь, живот и шею, но ни один из ударов не является смертельным. Кристофер Ольсен еще жив, когда Стелла Сандель оставляет его лежать на земле, где он умирает от потери крови.

В голове у меня все это проигрывается, как фильм. Я вижу нож в руках Стеллы – как она замахивается через плечо и бьет им.

Я вынуждена встать со стула. Народ пялится на меня – все наверняка знают, кто я такая. Журналисты давно меня вычислили. Лишь последняя капля профессионального достоинства и уважения к другим людям мешает им наброситься на меня с вопросами и обвинениями. Оглядевшись, я делаю несколько шагов вправо, потом влево и снова сажусь на место. В голове все путается.

– С вами все в порядке? – спрашивает бородатый.

Я качаю головой. Прижимаю руки к животу и глубоко дышу, ощущая, как дрожат губы.

Я знаю, что Адам сидит за дверями, – несмотря на это, я чувствую себя абсолютно одинокой и всеми покинутой. Мне самой это удивительно. Когда говорят, что человек – стадное животное, кусок суши, а не остров, мне трудно бывает соотнести это с собой. Всю свою жизнь я ощущала себя отрезанной от остального человечества. Большого горя из-за этого я не испытывала – невозможно тосковать по тому, чего никогда не имел, и те связи, которые соединяют людей, – обручальные кольца или узы родства – для меня всегда были менее прочными и значимыми, чем для других.

Впервые я осознала это несколько лет назад, наблюдая дружбу Стеллы и Амины, – внезапно я увидела такое, чего мне самой так недоставало. Это было совершенно неестественное чувство – завидовать дружбе дочери. Понадобилось немало времени, слез и горьких размышлений, прежде чем я поняла – хоть я и испытываю сильные чувства к Амине, вижу в ней себя и ощущаю глубокое взаимопонимание, тянет меня все же к собственной семье.

Я тосковала по Стелле. Тосковала по своей любимой маленькой доченьке.

И мне не хватало Адама.

88

88

Наверное, более всего меня тронула в Адаме его скромность. Несколько раз я видела его мимоходом в коридорах вермландского землячества, но никогда не обращала на него особого внимания. Однажды декабрьской ночью мы оказались друг против друга за столом в кухне большой студенческой квартиры и несколько лет спустя стали семьей.