Я стараюсь сложить в единую картину то, что говорит Йен.

– У тебя есть сын? – удается мне выговорить.

Он смотрит на меня с кривой усмешкой.

– Нет, – поправляет он, – он никогда не был моим сыном. Это отродье польской шлюхи, которая драила туалеты у нас в офисе, а я всего лишь стал донором спермы. – Йен встает и оправляет рубашку. – Она заявилась без приглашения, узнав, что залетела, но я сразу дал ей понять: если она собралась рожать, то ко мне никаких претензий. – Он вздыхает. – Потом я о ней ничего не слышал, пока ребенок не пошел в школу. Тут уж она в меня вцепилась. – Кривя губы, Йен старательно, но плохо изображает восточно-европейский акцент: – «Ему нужен отец, Йен! Я хочу, чтобы Джейкоб знал своего отца».

Я приподнимаю голову, потом с усилием, заставившим меня вскрикнуть от боли, упираюсь руками в дно ванны и кое-как сажусь.

– Джейкоб? – повторяю я. – Ты отец Джейкоба?

Наступает пауза. Йен пристально смотрит на меня и вдруг хватает за локоть:

– Вылезай!

Я переваливаюсь через край ванны и валюсь на пол: ноги не слушаются после часа в ледяной воде.

– Прикройся. – Он швыряет мне мой халат, и я натягиваю его, презирая себя за невольную благодарность. Голова идет кругом: Джейкоб был сыном Йена? Но когда Йен узнал, что сбитый мальчик – это Джейкоб, он должен был…

Истина, молнией сверкнувшая в мозгу, сродни удару ножом в живот. Смерть Джейкоба не была случайностью – Йен убил собственного сына, а сейчас собирается убить и меня.

Глава 50

Глава 50

– Останови машину, – приказал я.

Ты не сделала движения свернуть к обочине, и я схватился за руль.

– Йен, нет! – Ты попыталась отобрать у меня руль, мы налетели на бордюр и, вильнув, оказались на середине дороги, едва разминувшись со встречной машиной. У тебя не оставалось выбора, кроме как снять ногу с педали газа и нажать на тормоз. Мы остановились. Машина косо, почти по диагонали, застыла на дороге.

– Вылезай.

Ты не колеблясь вышла и осталась неподвижно стоять у дверцы. Мелкий дождь быстро покрывал тебя тонким слоем влаги. Я обошел машину.

– Посмотри на меня.

Ты продолжала смотреть в землю.