Дамиан даже раскрыл рот от удивления. Это было самое худшее из того, что он ожидал услышать. Ему хотелось провалиться сквозь землю. Партизаны — это братья по крови. Как мушкетеры. Один за всех, и все за одного. Мацкевич бросил мальчишке спички. Хворост уже лежал, подготовленный «пленными», которые ждали их здесь около часа. Дамиан без труда разжег костер от одной спички. Командиры уселись, глотнули из фляжки, делясь алкоголем с совершеннолетними членами отряда, начали говорить. Так было почти всегда. И несмотря на то, что эта часть казалась некоторым самой нудной, лично он любил этот момент больше всего. Вокруг тишина, темнота. Мир принадлежал им и превращался в единственную точку на земле, в которой мужчины рассуждали о чести, отчизне и борьбе. Дамиан был слишком молод, чтобы его мог раздражать пафос этих встреч. Наоборот, он был горд оттого, что принадлежит к такому элитному подразделению, о существовании которого в городе знали очень немногие. В сегодняшних учениях принимало участие всего семь человек плюс два командира. Потому что последние очень придирчиво выбирали себе бойцов.

Два члена отряда, например Конрад Левандовский, вообще не приняли участия в сегодняшней учебной операции. Они пришли на встречу то ли слегка подшофе, то ли с большого бодуна. Командир был суров, охотно назначал наказания. Он не без повода переодевался Райсом и с радостью позаимствовал и псевдоним, Бурый. В наказание он погнал раздолбаев за хворостом, который обычно собирали девчонки. Сегодня Дамиан не заметил ни одной девушки, что его только обрадовало, так как он не очень хорошо себя чувствовал в их обществе. Ему казалось, что они постоянно пялятся на него. Что они о нем думают — он тоже предпочитал не знать. Наверняка, что он слишком хил и соплив для участия в тайном вооруженном сообществе. Ведь то, чем они занимались, не имело ничего общего с военизированными играми для молодежи, которые устраивались историческими обществами на День независимости и в которых могли принимать участие все, включая штатских. Отряд существовал и тренировался очень серьезно. Артур Мацкевич уже давно заявлял, что вскоре их ждет настоящее сражение. Им надо подготовиться.

— Победители делают то, что другим неохота, — объяснял он. — Вы нужны родине. Неизвестно, когда она призовет вас.

Он передал Дамиану фляжку. Мальчишка посмотрел на нее и покачал головой. Передал дальше. Командир довольно улыбнулся. Он верил в этого бойца. Сам он был таким же когда-то. По крайней мере, он запомнил себя именно таким.

— Польша в наше время должна быть подготовлена к партизанской войне, — начал наконец Мацкевич. Все присутствующие здесь понимали, что речь будет длинной. Из еды, увы, ничего не осталось. Не было даже колбасок для жарки на костре. И картошки. — Каждый раз, когда я говорю об этом, это вызывает усмешку, чувство анахроничности. Это связано со стереотипом, созданным вокруг партизанского движения, главным образом, благодаря идеализации в кинематографии. Все эти военные фильмы о танкистах, старых гэбэшниках — это мифы! Надо ломать стереотипы, окончательно их уничтожать. Партизаны не должны ассоциироваться у вас, бойцы, с отрядами по нескольку десятков человек, которые радостно маршируют по лесным дорожкам, громко распевая песни, и вышагивают по деревням. Современные партизаны — это небольшие мобильные группы, максимум пять человек. Быстро перемещающиеся, хорошо замаскированные, ориентирующиеся на местности, как в собственном кармане. Иногда эти мини-отряды объединяются в группы побольше, но потом опять расходятся, чтобы снова скрыться в укромных местах или домах в близлежащих населенных пунктах. Можно сказать, что партизан должен уметь легко менять мундир на гражданскую одежду, винтовку на плуг. И наоборот. При этом оставаясь нераскрытым.