– Меня огорчает лишь одно, – сказала София вслух. – Семейная хроника. Она у Освальда, и я ничего не могу предпринять, чтобы ее добыть. Представляешь, если…

– Не морочь себе голову ерундой, – перебил ее Беньямин.

В море закричала одинокая чайка. Еще больше стемнело; вскоре залив погрузится в ночь.

Беньямин задорно потянул ее за мочку уха.

– Тебе больше не о чем волноваться.

Он сказал это так, словно нажал на кнопку выключения.

Эпилог

Эпилог

По другую сторону пролива в городе начинают зажигаться огни, появляясь то тут, то там, в бледном сумеречном свете.

Вечер почти безоблачный, но воздух все равно влажен и тяжел.

Анна-Мария Каллини сидит в машине, думая об упорно стучащей в висках головной боли. Не связана ли она с переменой погоды? Впрочем, Анна-Мария точно знает, когда у нее заболела голова. Тогда, утром, когда она читала папку с новым делом.

Что-то не сходится. Ей уже доводилось защищать убийц и педофилов, но это на нее никогда так не действовало. Все они имеют право на защиту, и точка. Но с этим делом что-то не так. Что именно, она не могла понять.

Этот Освальд натворил на Туманном острове много гадкого, и, вероятно, все это правда. Однако всегда существуют лазейки и смягчающие обстоятельства, и если кто-то и может их найти, то именно она.

Нет, беспокоят ее не его поступки. Может, его упорство? Он настаивал на том, чтобы за его дело взялась именно Анна-Мария. Она, и никто другой. Человек, которого он даже не знает. Почему, ей неизвестно; и, возможно, именно этот вопрос так сильно стучит у нее в висках.

Подкралась темнота. Вдали, в конце дороги, Анна-Мария увидела возвышающееся к небу здание тюрьмы, темную тень с холодными, освещенными окнами. По улице едут редкие машины. В свете фар поблескивает асфальт. Высоко над дорогой горят огни в отдельных офисах и квартирах. У нее возникает грустное ощущение, будто жизнь выскальзывает из ее надежной хватки. Она ругает себя за мрачные мысли. Решает быстро покончить с этим, поспать, чтобы отделаться от головной боли, и тогда утром все снова будет как обычно.

Предъявив тюремному охраннику в будке удостоверение, она объясняет ему свое дело. Массивные железные ворота со скрипом скользят вверх. Поздним вечером парковка почти пуста. Анна-Мария паркует машину, выходит и смотрит на жуткое здание. Железные решетки на окнах ухмыляются ей сверху, как обнаженные ряды зубов. Значит, его содержат здесь…

Внутрь ее сопровождает охранник. Идет рядом с ней на подобающем расстоянии, но ей слышно его дыхание. Дышит он через рот, и из легких доносится хрип, как будто он простужен. Коридор темный, со сквозняком; освещение слабое, зеленоватое. Одна люминесцентная трубка прекратила работать и беспокойно вспыхивает над ними.