– Может подождать.
Лола продолжала смотреть на меня с хитрой улыбкой. Я вдруг ощутил тревогу; инстинкт почти кричал: «Убирайся отсюда, немедленно!» Но ведь все это вздор, правда? Она старая женщина. И потом, все это зашло слишком далеко.
– Кто был в постели, Лола?
– О чем вы?
– Это был не Гэри, правда?
– Думаете, знаете все, да?
Нет, всего я не знал. Однако начинал догадываться.
– Гэри умер, да? – тихо промолвил я.
Губы Лолы дрогнули, взгляд скользнул по фотографиям на серванте. По морщинистой щеке стекла слеза, потом другая.
– Это был мой мальчик, – прошептала она. – Мой славный мальчик.
Несмотря ни на что, мне было ее жаль.
– Я знаю, вы хотели защитить его, но это невозможно. Теперь уже невозможно, – мягко произнес я. – Все кончено.
– Кончено? – огрызнулась Лола. – Думаете, это может закончиться? Моего Гэри нет! И все из-за них… из-за этих троих подонков! Да они его башмаки лизать недостойны! – Она смахнула слезы тыльной стороной ладони.
Я услышал достаточно. Борясь с тошнотой, я потянулся к телефону.
– Я звоню в полицию, Лола. Вы должны рассказать им, что сделал Гэри.
– Что он сделал? – Рот ее скривился в ухмылке. Она шагнула ко мне, продолжая сжимать в руке газету. – Говорила я уже: мой Гэри был хороший мальчик. Он и мухи не обидел бы.
Неожиданно Лола метнулась вперед, выставив газету перед собой. Я отпрянул, но споткнулся о чертову кровать. Пока я пытался встать, газета упала, и под ней обнаружилась длинная черная трубка. Я попытался выбить ее у Лолы из руки, но тупой конец трубки все же скользнул по моей груди.
Меня пронзила жуткая боль.
И я перестал дышать.