– Прокатимся на электричке? – спросил у нее Сеньон. – Ближайшая через пять минут.

– Нет, пока подожди.

Она наблюдала. Поезда ждала плотная толпа служащих, студентов. У большинства в руках были телефоны, кто-то уткнулся носом в книжку, кто-то тихо беседовал или просто смотрел в пустоту.

На платформе было холодно: солнце закуталось в одеяло из серых облаков, почти не светило, не грело.

«Что здесь привлекло ваше внимание? Что здесь имеет для вас символическое значение?»

Лудивина осматривала вокзал – медленно переводила глаза с колонн на погашенные фонари, разглядывала провода над рельсами, снова принималась изучать платформы, – но ее взгляд ни за что не цеплялся. Впереди, вдали от вокзала, пути поднимались над домами, выходили на насыпь.

«Почему именно Медон? Зачем уезжать так далеко от убежища? А потом ехать в Париж? В этом нет никакой логики…»

Если только их цель не находится где-то рядом. Следователь вновь взглянула на насыпь и пришла к выводу о том, что из поезда должен открываться хороший вид на частные дома и многоэтажки, стоящие ниже уровня путей.

– Давай все же прокатимся на ближайшей электричке.

– Уверена?

– Ты сядешь у окна справа, я – слева. Ищем все, что могло бы стать для них символической целью. По пути мы наверняка увидим виадуки или что-то подобное – хорошая мишень. Место, которое мы ищем, должно быть совсем рядом, иначе они не поехали бы так далеко.

– Да, но стрелять из поезда не так-то просто…

– Не нужно быть метким стрелком, чтобы выбросить из окна взрывчатку. Хотя я ни в чем не уверена… Высовываешь руку в окно и в нужный момент отпускаешь. Да, можно и промахнуться, но…

– Вот черт… Ладно, я сяду справа.

Они медленно пошли вдоль платформы, слушая, как рельсы гудят при приближении поезда. Они уходили все дальше от здания вокзала, и толпа вокруг становилась все менее плотной. Многие пассажиры подошли ближе к краю платформы.

Состав въехал на вокзал, скрипнули разогретые лезвия колес. Холодный воздух наполнился запахом резины от тормозов.

Лудивина заметила в самом конце платформы одинокого человека: он сидел на последней скамейке, не сводя напряженного взгляда с кабины машиниста.

Девушка нашарила руку Сеньона и как можно более незаметно схватилась за нее ладонью.

Это лицо она бы узнала из тысячи.

До сих пор он был для нее лишь фотографией в деле. Но сейчас Абель Фремон сидел прямо перед ней, всего в двадцати метрах.