– Да, так и есть, – подтвердил Шарп. – Останки принадлежали Мэри Фокс. Она исчезла 10 августа 1994 года. Билл мне сказал, что вы работали той ночью.
Нед кивнул:
– Работал… Только никто не знает, что я все видел. И мне бы хотелось, чтобы все так и осталось. – Он сделал глубокий, громкий вдох. – Я был тогда уборщиком. Поддерживал чистоту в управлении шерифа и еще в паре небольших административных зданиях округа. В управлении шерифа я убирался дважды в неделю. – Нед ковырнул дырку на большом пальце своей черной кожаной перчатки. – Я был в подсобке, собирался мыть полы. Как вдруг в коридоре поднялся переполох. Дверь подсобки была приоткрыта на пару дюймов. И я выглянул. Шериф Кинг, а тогда он был еще помощником шерифа, затащил внутрь через заднюю дверь молодую женщину.
В горле Шарпа засвербел холодок.
А Нед продолжил:
– В те дни в управлении не было так много камер, как сейчас. Задний коридор не попадал в зону охвата. Шериф Уолш боролся с пьяным мужчиной. Кинг пристегнул наручниками женщину к кольцу рядом с таксофоном, который тогда там стоял. Он дал ей монетку в двадцать пять центов, сказал, что она может сделать звонок, и поспешил на подмогу к шерифу. Пьяница поднял страшный шум: он кричал, ругался, проклинал копов и размахивал во все стороны руками. В конце концов и у Уолша, и у Кинга лопнуло терпение. Они навалились на него и стали избивать. А потом все резко стихло.
Нед сделал паузу, чтобы перевести дыхание. Затем поднял глаза и вперил их в реку:
– Я забился в дальний угол подсобки. Я не хотел, чтобы они поняли, что я все видел. И не выходил из подсобки, пока они оба не ушли.
– А что случилось с женщиной? – спросил Шарп.
– Я слышал, как Кинг предложил ей сделку. Он сказал, что откажется ото всех обвинений против нее, если она пообещает держать язык за зубами и никому не расскажет, что видела. – Нед опять помолчал. – А потом он вывел ее из здания через ту же заднюю дверь. И больше не приводил в управление.
Нед хлопнул себя по коленям и встал:
– Больше мне ничего не известно. Это все, что я видел. – Нед поднял руку ладонью к Шарпу и скороговоркой пробормотал: – Даже не спрашивайте! В свидетели я не пойду. И никогда не признаю, что между нами был разговор. До тех пор, пока Кинг не окажется в земле на глубине шести футов или в тюремной камере. Он не из тех людей, кто что-то забывает или пускает на самотек.