По ничего не ответил. Это
– Я думаю, на это было две причины, – сказал Рид. – Один из тех, кто насиловал меня по приглашению Кармайкла, сказал, что он коп. Я понятия не имел, где он работает. Мне тогда было всего одиннадцать, и все копы для меня тоже стали плохими. Я их очень боялся.
– А вторая причина?
– Кармайкл сказал, что я причастен к тому, что произошло. Он убедил меня, что если кто-нибудь узнает об этом, то я отправлюсь в тюрьму вместе со всеми остальными.
В таком возрасте, да еще после такого жестокого обращения, можно поверить во что угодно. Кармайкл легко отделался сердечным приступом. Мерзкий ублюдок.
– Так что я сделал единственное, что пришло мне в голову, – взял бумажник Кармайкла, деньги и убежал.
– А Кармайкл?
– Я оставил его там, где он упал. Должно быть, его засыпало снегом.
Это соответствовало тому, что знал По. Тот факт, что тогда шел снег означал, что должны были работать машины, разбрасывающие соль. По сомневался, что дорожные команды потрудились очистить снег от соли, прежде чем загрузить ее в свои фургоны. Должно быть, тело Кармайкла зачерпнули вместе с холмиком, на котором он лежал, и отвезли в Хардендейл, где хранилась часть запасов для М6. И он пролежал там четверть века.
– А потом я сделал то, что должен был сделать много недель назад, – продолжил Рид. – Я сел на поезд в Лондон. Потом пересел на другой, до Брайтона, и нашел там мою тетю.
– Нет, – сказал По. – Я просмотрел твое дело. У тебя не было тети в Брайтоне. У тебя не было родственников, с которыми ты бы мог остаться.
– По, не глупи. Мы же северяне. Не обязательно быть родными, чтобы звать кого-то тетушкой. Я пришел к лучшей подруге моей мамы – Виктории Рид. Она всегда была добра ко мне, и я ей доверял. Я думал, она знает, что делать.
– И она знала? – По принял это объяснение. Он называл мать Рида тетей Викторией, а отца – дядей Джорджем. В детстве над этим не раздумываешь.
– Не особо. Да и откуда? Она даже не знала, что я был под опекой; мой отец ни с кем не поддерживал контакт, когда мы переехали сюда. Я рассказал им, что произошло. Всё. Джордж был за то, чтобы пойти в полицию, но она думала обо мне, а не о тех людях, которые убили моих друзей. Она была когнитивно-поведенческим терапевтом, специализирующимся на посттравматических стрессовых расстройствах. Их тогда только что идентифицировали, и она не думала, что я смогу получить необходимую помощь. Она считала, что система уголовного правосудия сожрет меня и втопчет в еще большее дерьмо, чем то, в котором я уже был.