– В начале фильма ее тело уже было покрыто шрамами. Или она любительница садомазо и самоистязаний, или с ней проделывали нечто подобное задолго до съемок. А теперь обрати внимание на татуировку.

Николя заметил орла на левом предплечье и снова подумал про миф о Прометее. Он стиснул пальцами чашку, когда в кадре показался силуэт палача. Тот тоже был голым, только в черном шлеме-маске и перчатках. Напряженное тело, подтянутое и белое, все в пятнах крови. В правом кулаке блестел нож с коротким лезвием.

Камера надвинулась. Руки женщины, приближающийся нож, потом вой, когда нож отрезал фалангу мизинца. Сильвен заерзал на диване, потирая подбородок.

На экране кусок пальца катился по столу, пока нож снова поднимался в руке убийцы. Николя успел подумать: На ногте лак, как на том пальце в банке, но его живот скрутило в тот момент, когда лезвие с омерзительным звуком железа, входящего в плоть, полоснуло по горлу жертвы, и на лицо убийцы и на объектив брызнула кровь.

Потом темнота, экран покрылся серым снегом, и послышался едва различимый свист видеопленки, которая продолжала прокручиваться.

Николя встал. Ему необходимо было пройтись, почувствовать свои руки и ноги, чтобы доказать себе, что он жив, бодрствует, а не в ночном кошмаре. Сильвен Масе перемотал кассету:

– Ничего себе жесть для начала недельки, а?

– Жесть? Женщина, которой сколько… двадцать пять лет, убита прямо перед телефоном, а тебе больше сказать нечего? Жесть?

– В первый раз я был в том же состоянии, что и ты. Скажи, это же офигенно реалистично. Я пересмотрел кадры раз десять. Сразу почти неуловимо, но когда крутишь пленку замедленно, то замечаешь маленький обрыв в картинке между тем мигом, когда лезвие касается горла и когда оно вонзается. Видно плохо, потому что видео снято с мобильника, но… посмотри…

Он снова прокрутил сцену кадр за кадром. И Николя заметил в движениях крошечный сбой.

– С таким программным обеспечением, какое есть в Нете, можно творить чудеса в смысле спецэффектов, как нечего делать, – продолжил Сильвен. – Ее обдолбанное состояние, удары, изнасилование, отрезанный палец – все это кажется мне достоверным. Нет смены планов, снято вблизи, и я не вижу, как бы они могли смухлевать. Бывают же психи, и женщины в том числе, которым в кайф такого рода сверхжестокость, вплоть до ампутации, это же, в сущности, высший этап трансформации тела, как и скарификация[89]. Именно поэтому я и подумал о жестком садомазо. Но вот убийства как такового не было. Туфта. Эти люди оторвались по полной и все засняли, без сомнения, чтобы… чтобы это пошло по определенным рукам и парни могли подрочить, кайфуя от такого снаффа, пусть и фуфлового.