Их сестра воссоединилась с ними в Америке десять лет спустя. Она пыталась – без всякого успеха – вступить в ряды государственных судебных приставов, занять должность, которая представляла для братьев очень большую ценность, учитывая направление их деятельности. У них уже был прикормленный судебный пристав, некий Темпл, но тот куда-то пропал, и требовалось срочно найти ему замену. Заменить его на Джейми не вышло, но той все-таки удалось закрепиться в кругах исполнительной защиты в качестве частного консультанта – на работе, которая частенько приводила ее во всякие интересные места, в том числе и в Монтану, где она якобы обучалась искусству выживания под началом Итана Сербина, а на самом деле втихую прикрывала свидетеля, который впоследствии бесследно исчез – поговаривали о заказном убийстве, которое обошлось в кругленькую сумму.

В Чикаго братья познакомились с сержантом полиции по имени Йен О’Нил, которому тоже требовалось, чтобы кое-кто из свидетелей бесследно исчез. В данный момент и сам О’Нил фигурировал в полицейских досье в качестве жертвы нераскрытого убийства.

Братья Бёрджесс расстались с жизнью на склонах Репаблик-пик, как братья Блэкуэлл, Джек и Патрик, и попытки привязать их ДНК к местам совершения нераскрытых убийств мало-помалу стали приносить плоды – началось это еще летом и продолжалось осенью, зимой и весь последующий год.

* * *

«Ритц» все еще не обрел окончательный вид, хотя вроде было давно пора. Заново отстраивая главный дом, Итан с Эллисон поселились в бараке, в котором летом жили ребята. Изначально Итан опасался, что он окажется домом лишь для страшных воспоминаний, и подумывал, не стоит ли переехать в какое-нибудь совершенно другое место. Эллисон его от этого отговорила.

Телесные раны к концу лета практически зажили, и осенью, когда туристы разъехались по домам, первые снегопады пощекотали горные склоны, а на дверях наблюдательных пожарных вышек повисли замки́, они уже дружно работали, отпиливая доски и вгоняя гвозди. Оба пока чувствовали себя не лучшим образом, и дело продвигалось не так легко, как некогда, но бывали дни, когда это занятие доставляло им даже большее удовольствие, чем прежде. Они продвинулись, насколько могли, пока зима не вынудила свернуть работы, а потом, с наступлением весны, возобновили их и к тому моменту уже поняли то, что были не способны озвучить сразу. Дом надо восстанавливать, а обоим надо этим заниматься, потому что это занятие – тоже исцеление. Либо так, либо бегство. Они восстанавливали все порушенное без исключения. Оба регулярно посещали врачей (Эллисон – специалистов по ожогам и пластических хирургов, Итан – физиотерапевтов), и даже их слова, их прикосновения не просто исцеляли, но и во многом отстраивали заново. Едва ли не все было порушено, но отнюдь не без возможности восстановления. Так что когда они занимались ремонтом, дом стал одной из частей этого восстановления – а потом и вовсе центральной частью, когда посещения врачей понемногу сошли на нет, – и им стало проще подобрать слова, обращаясь друг к другу, а взаимные прикосновения опять становились знакомыми и не несли в себе налет безнадежности и отчаяния.