Я заставила себя расправить плечи, движение привело тело в состояние боевой готовности. За которой быстро последовала тошнота. Я согнулась пополам и сосредоточилась на том, чтобы успокоиться, медленно дыша, пока не удостоверилась, что меня не вырвет.

Очертания комнаты становились четче: действие наркотика заканчивалось, и зрение прояснялось. То, что сначала показалось мне подвалом, больше походило на лабораторию. Под кожу впился осколок страха.

– Нет.

Я трусливо зажмурилась. Но потом заставила себя вспомнить о том, что привело меня сюда. За кого я сражаюсь. Это помогло осознать, что я не боюсь. Я способна на гораздо большее, чем думала.

Не раз я получала удары от тех, кто не верил, что я способна на большее, чем мило улыбаться. Из-за моего любопытства меня называли скандальной и презирали за то, что я следую зову сердца. Пришло время рассказать себе другую историю. Ту, в которой я героиня, сражающаяся против обидных слов и сомнений.

«Я не стану бояться», – мысленно повторяла я, пытаясь встать на колени и морщась от нового воспоминания и жгучей боли. Я забыла, что снова повредила кости. Я ощупала ногу и с облегчением поняла, что это не повторный перелом, а всего лишь сильный ушиб. Настроившись сбежать до возвращения дьявола, я встала на ноги и осмотрелась. «Не бойся».

Хороший настрой, однако, как и большинство сфер моей жизни, он оказался обманчивым, когда мне открылся истинный ужас моего положения. В этом подвальном помещении я была не одна.

На плите, словно подношение богам на каком-то нечестивом алтаре, лежал труп женщины. На половине лица отсутствовала кожа. Ярко-красное мясо и белые сухожилия блестели в приглушенном свете. Вторая половина лица будто застыла в вечном крике.

Я зажала рот ладонью, пытаясь сдержать собственный крик, пока меня не обнаружил дьявол. Я смотрела на останки прелестной Минни.

Однако частичное отсутствие лица было не самым страшным, что с ней сотворили. Я медленно оглядывала то, что осталось от ее тела, подмечая белеющие кости в тех местах, где были срезаны полоски кожи. Перед мысленным взором мелькнул козел из мясницкого квартала Нью-Йорка.

Похоже, одну ногу опустили в чан с серной кислотой – от нее ничего не осталось, кроме лохмотьев обожженной кожи и едкого запаха тухлых яиц. Сера. Я снова вдохнула и сразу пожалела об этом, поскольку в нос ударила сладость разложения. Тошнотворный аромат, хуже всех, что мне доводилось нюхать.

Я проснулась в аду. И ад пах гниющей плотью и будто полнился бесконечными криками.

Я была на грани истерики, сердце бешено гнало кровь по венам. Я с усилием обвела взглядом остальное помещение. Свежий выброс адреналина уничтожил все следы отравы в организме. Мое тело подчинялось законам природы: оно приготовилось сражаться или бежать.