Они подняли матрасы, порылись в одежде, но ничего интересного не обнаружили. Открыв двустворчатый шкаф, Коломба с ходу сообразила, где вещи Томми: они были размером вдвое больше, чем у его соседа. Но и здесь – ни в карманах, ни в отворотах – ничего не нашлось. Зато на дне шкафа стояли пыльные ботинки сорок шестого размера.

Пока Лупо мирился с Нероне, Коломба положила ботинки и несколько раскрасок в пакет для улик и отнесла их Данте, который по-прежнему курил на капоте, в то время как Альберти умывался в туалете социального центра.

– Твоя очередь нюхать, – сказала она, протягивая Данте свои находки.

Не слезая с капота, тот забрал у нее раскраски и помахал ими в воздухе:

– Когда закончу раскрашивать, дашь мне карамельку?

– Ты начинаешь меня нервировать. Почему ты ведешь себя как последний урод?

– Потому что я ни хрена не понимаю. Я был уверен, что желанный трофей – это я, но теперь выясняется, что Томми. А значит, меня бросили в клинике помирать только в качестве уловки. Я очередное ничтожное убожество.

– Засунь свою уязвленную гордость куда подальше и попробуй сделать что-нибудь полезное. Если раскраски не годятся, посмотри на обувь.

Данте поставил пакет на капот, внимательно оглядел ботинки и даже оторвал одну из подметок.

– Да ты и без меня все видишь. Куплены в Италии, почти не ношенные.

– А пыль?

– У меня не бионические глаза. Знаю только, что в ней полно серы.

– Какой еще серы?

– Ну знаешь, вещество на спичках? КоКа… Я понимаю, что ты не химик, но цвет и запах говорят сами за себя. В сельском хозяйстве серу используют как удобрение, так что она есть во всех местных полях. – Он поднял камешек размером с булавочную головку и хорошенько рассмотрел его на солнце. – А вот это похоже на сырец…

Не дожидаясь, пока он договорит, Коломба громко позвала Альберти, и тот со всех ног прибежал к машине.

Данте оперся на трость и спрыгнул на землю.

– Чего ты засуетилась? – озадаченно спросил он.

– Знаешь, кем работал мой дед по отцовской линии?

– Нет…

– Шахтером.