Далее Циммерман продолжал поднимать другие вопросы, которые, по его мнению, заслуживали дополнительного исследования, но Райли не обратила на них внимания. Раз за разом она в растущей панике перечитывала тот же абзац.
«Нет», – говорила она себе, стараясь выбросить эти мысли из головы.
Но она уже начала вспоминать, что она чувствовала относительно доктора Циммермана до того, как ближе его узнала – каким неприятным, слишком слащавым и сентиментальным он ей казался, как он был помешан на объятиях и доброжелательности.
Она изменила своё мнение после их первой беседы – тогда она начала уважать и даже восхищаться им, думая, что он понимает и ценит её так, как никто другой, кроме, разве что, агента Криваро.
Более того, Райли стала доверять ему.
Ей казалось, что она может говорить с ним обо всём.
Сколько же других студентов думали так же?
Сколько ещё студентов – возможно, её сокурсников – не чувствовали ни малейшей тревоги, если им случалось встретить этого доброго, слегка взъерошенного, улыбающегося джентльмена поздно ночью на одной из дорожек кампуса?
Если они знали его не меньше её, разве не приятно им было начать занятную беседу с таким интересным человеком?
Разве не могли они пригласить его в комнату лишь для того, чтобы продолжить с ним разговаривать?
Как они вообще могли начать подозревать его в опасности, вплоть до самого конца?
Райли с дрожью перечитала предложение…