– Ситуация с поздним приемом Оливии Йонсон что-нибудь дала? – осторожно поинтересовался он.
Они не ответили. Ощущение было ужасным. Чувствовать себя ответственным за смерть человека и в то же время быть полностью исключенным из группы, частью которой ты являлся.
– Неужели вы не можете сказать только, дало ли это что-нибудь? Мне необходимо знать, поймаете ли вы его.
– Когда это произойдет, об этом напишут в газетах, – ответил Торкель, заставив его еще больше почувствовать себя скорее подозреваемым, чем бывшим коллегой.
Себастиан снова попытался.
– Пожалуйста, – попросил он надломленным голосом. – Только скажите, мне нужно знать.
Взгляд Торкеля стал немного более благосклонным.
– Да, кое-что это нам дало. У нас есть имя, – под конец сказал он.
– Убийцы? Того, кто меня похитил?
– Думаем, что да.
– Как его зовут?
– Этого я сказать не могу. Я уже и так сказал постороннему слишком много. – Торкель встал. – Если вспомнишь что-нибудь еще, сообщи нам.
Они двинулись к двери. Себастиан слабо кивнул. Слишком убитый, чтобы бороться. Торкель заговорил с Билли.
– Я прослежу за тем, чтобы кто-нибудь вывел тебя на улицу, – это было последним, что услышал Себастиан, прежде чем дверь за ним закрылась.
Значит, вот чем оно закончится. Его время в Госкомиссии. Его выведет на улицу охранник следственного изолятора.
Как преступника. Или как жертву преступления. Он чувствовал себя и тем и другим.
77
77
Торкель вернулся к себе в кабинет. Ему требовалось немного времени.
Ванья взяла на себя оповещение семьи Чельмана, чтобы им не пришлось прочесть о его смерти в Интернете. При таком количестве выехавших на место полицейских плюс группа захвата, утечка информации о том, кого они нашли мертвым на полу в заброшенном промышленном помещении, лишь вопрос времени. Он не знал, удалось ли ей с ними связаться, но исходил из того, что она сообщит, когда сумеет. Билли вернулся к изучению компьютера Лагергрена. На данный момент компьютер был для них лучшим шансом привязать его к убийствам. Его дом при первом обыске больше ничего не дал.