– Скользкие людишки со своими вонючими мелкими интригами, – прорычал Мэттьюс. – Пребывают в заблуждении, будто их никчемная жизнь имеет какой-то смысл.

– Вы отправили шерифу копию дела, пригласили его в Беверли-Хиллз для разговора, в глубине души ожидая, что он оставит ваше письмо без ответа или просто пошлет вас к черту. Что могло произойти в худшем случае? Незначительный скандал? Досрочный выход на пенсию? Но шериф прибежал к вам как миленький на следующий день, правильно?

Мэттью рассмеялся вслух. В этих звуках не было ничего приятного.

– Заявился спозаранку, – кивнув, подтвердил он, – в своем нелепом ковбойском наряде. Попытался строить из себя крутого, но сам дрожал как осиновый лист – дурак!

Это воспоминание доставило ему злорадное удовольствие.

– И вы сразу же поняли, – продолжал я, – что задели что-то жизненно важное. Разумеется, только на следующий год, когда девушка пришла работать к вам, вы сообразили, в чем дело, однако вам не требовалось понимать правду, чтобы ее конвертировать.

– Этот деревенщина готов был купиться на любой блеф, – презрительно заметил Мэттьюс.

– Должно быть, – сказал я, – то лето выдалось интересным. Ваша новенькая организация оказалась под угрозой со стороны шестнадцатилетней девушки.

– Нона оказалась настоящей нимфоманкой, – презрительно поморщился Мэттьюс. – Она была падкой на стариков. С самого первого дня, как она попала сюда, до меня стали доходить слухи. Однажды я застал в кладовке, как она берет в рот у шестидесятилетнего пердуна. Оторвал ее от него и вызвал Хоутена. И то, как они посмотрели друг на друга, красноречиво объяснило мне, почему то давнишнее дело превратило его в тряпку. Он трахал собственную дочь, сам того не зная. Я понял, что крепко держу его за яйца. Навсегда. И дальше мне не составило никакого труда заставить его работать на меня.

– Как это оказалось кстати.

– Лучше не придумаешь! – просиял Мэттьюс. – Перед выборами, когда пограничная охрана начинала особо усердствовать, Хоутен отправлялся в Мексику и сам доставлял нам груз. Нет ничего лучше персонального полицейского эскорта.

– Чертовски выгодный расклад, – сказал я. – Такой стóит сохранить любой ценой. На вашем месте я бы посчитал сто пятьдесят тысяч выгодным предложением.

Мэттьюс уселся поудобнее. Воспользовавшись возможностью, я распрямил ноги и скрестил их наоборот. Одна нога успела затечь, и мне пришлось осторожно встряхнуть ее, чтобы восстановить кровообращение.

– До сих пор я слышал одни только предположения, – спокойно произнес Мэттьюс. – Ничего такого, что можно считать товаром.