Запищали аппараты: бип, бип, бип. Включился сигнал тревоги.

В палату кто-то вбежал. Потом еще кто-то. Третий человек оттолкнул его в сторону. Еще какие-то люди сгрудились вокруг кровати Ингрид. Все суетились, что-то делали. Выкрикивали какие-то срочные распоряжения на непонятном медицинском жаргоне, в голосах слышалась почти паника. Наконец в палату вошел уже шестой человек и вежливо, но твердо выставил Саймона и Ивонну за дверь.

Ингрид спешно увезли в операционную.

Никто не мог сказать Саймону ничего осмысленного о том, что происходит. Случился «регресс», сообщила ему медсестра.

– Врач выйдет к вам, как только сможет, – добавила она неизменную мантру.

Ему хотелось спросить еще кое о чем, но не хотелось никого отвлекать. «Только помогите Ингрид, – молил он про себя. – Сделайте так, чтобы ей стало лучше. А потом уже все мне расскажете».

Саймон мерил шагами заполненное людьми помещение. Принялся кусать ноготь указательного пальца – привычка далекой юности, хотя на последнем курсе колледжа он навсегда избавился от нее. Или только так думал. Он расхаживал из угла в угол: в углу останавливался, секунду-другую стоял, прислонясь спиной к стене. Ему сейчас больше всего хотелось рухнуть на пол и свернуться калачиком.

Он поискал глазами Ивонну, надеясь вытрясти из нее проклятый ответ насчет прошлого своей жены, но ее нигде не было видно. Почему? Не хотела сейчас быть с ним рядом или ей вдруг понадобилось – тем более что партнер вышел из строя – срочно бежать на работу? Кажется, Ивонна что-то говорила насчет того, что ей надо дежурить в офисе, что им предстоит еще «долгий путь» и надо поберечь силы, так что не обязательно сидеть здесь вдвоем.

Саймон не то чтобы рассердился на Ивонну, но досаду почувствовал, хотя, с другой стороны, признал, что аргумент о том, что она должна сдержать данное Ингрид слово, говорит о ее достоинстве и даже благородстве. Саймон знал Ингрид уже двадцать четыре года – через три года у них родилась Пейдж. Как же могло все то, что было в ее жизни до рождения Пейдж или даже до их знакомства – не важно, насколько это было экстравагантно, отвратительно или просто ужасно, – как могло это повлиять на то, что случилось теперь?

В этом не было ни малейшего смысла.

– Саймон!

Перед ним неожиданно возникла Елена Рамирес. Спросила о состоянии Ингрид, нет ли изменений. Саймон ответил, что Ингрид сейчас в операционной.

– Теперь расскажите, как у вас дела, – сказал он.

Они отошли в уголок – туда, где он прислонялся к стене, подальше от входа и от людей.

– Я еще не сложила все в единую картину, – тихо сказала Елена.