– А… он вообще понимает, что могут существовать разные оттенки истины?

Марс поглядел на нее близко и пристально, затем чуть отстранился.

– Например?

– Я имею в виду, бывают моменты, когда ты можешь говорить правду, но ее могут не воспринять как таковую; не в том ракурсе, в каком ее видит говорящий. И иногда людям кажется, что они должны что-то сделать по причинам, как бы это сказать… причинам, которые могут показаться…

– Показаться чем?

– Чем-то неверным. Ошибочным, что ли. Но не тому, кто вынужден так поступить. Он-то думает, это единственное, что можно сделать в этих обстоятельствах.

Марс несколько растерялся:

– Не совсем понимаю…

– Да ладно. Звучит действительно невнятно.

– А ты не спеши. Я же никуда не ухожу.

Она сменила тему:

– Значит, Декер действительно верит в то, что Хокинс был невиновен?

Марс посмотрел на нее долгим взглядом, явно разочарованный переменой разговора.

– Давай так: это не Хокинс пытался убить Декера дважды, потому что был уже мертв на момент тех событий.

– Ты хочешь сказать, кто-то не хочет, чтобы правда вышла наружу? И теперь они пытаются остановить Декера. А Хокинса заставили замолчать потому, что он мог что-то знать?

– Да, именно так мы это видим. – Марс сделал паузу. – Отсюда вопрос или просьба: ты знаешь что-нибудь, что могло бы нам помочь?

– Если б я знала, то сказала бы. Рассказала бы всем еще тринадцать лет назад.

– Но ведь есть и другие оттенки истины, о чем ты сама только что сказала.

Она слегка отодвинулась, словно символически дистанцируясь от этого разговора.

– Просто удивительно, насколько человека способна расслабить пара стаканчиков, – сказала она с усталой улыбкой.