Я не говорю Адаму про соломенную шляпу. Ту, которую нашла под «Глицинией», пока осматривала подземный ход между коттеджами. Я не говорю ему, так стильно одетому, что распознала его ложь. Я ничего не говорю, потому что, когда он опускает телефон, чтобы налить себе еще виски, я замечаю кулон, который до этого видела во время разговора с Кристен и Коннором.

Стиль ар-деко. Платина. Сапфиры.

Он змеей свернулся на столике рядом со стаканом Адама. Меня будто поглотила черная дыра, раскрывшаяся внезапно в середине дорогого дивана. Я упала через водосток прямиком в канализацию.

Все лгут.

Коннор здесь ни при чем.

Это были Адам и Кристен.

Я стараюсь замедлить сердцебиение и сохранить спокойное выражение лица.

– Пожалуй, я все-таки выпью, – говорю я Адаму. – Если предложение еще в силе.

Он совсем не замечает, как переменилось мое настроение. Или я просто научилась прятать свои чувства.

Он снова улыбается. Раньше я сравнивала его улыбку с улыбкой Тома Круза или Джорджа Клуни. Теперь мне мерещится акулья пасть.

– Без проблем, – говорит он. – Выпьем, а потом мне нужно будет уйти.

Он отворачивается, наливает виски и протягивает мне стакан. Я делаю крохотный глоточек. Гадаю, не подсыпал ли он мне что-то в пиво в ту ночь в коттедже. Мне приходит на ум мысль, что мальчик, который спас меня когда-то, теперь стал еще более страшным монстром, чем Альберт Ходж.

Почему моя проницательность подвела меня, когда дело дошло до Адама? Которого, как мне казалось, я так хорошо знала.

– Как поживает Обри? – спрашиваю я, стараясь поддержать разговор. – Должно быть, тебе с ней нелегко.

Он протирает стекла очков платком.

– Катрина мне помогает, – говорит он.

– Точно. Должно быть, она незаменима.

Он смотрит на меня как-то иначе. Я это чувствую.

– Где они сейчас?