– Твой отец – человек суровый, – заметил Трумэн. – У него толстая шкура. Немного напоминает тебя.
Килпатрик искоса взглянула на него, не вполне уверенная, считать ли это комплиментом. Дейли глубоко вздохнул:
– Я до смерти перепугался, когда вчера вечером они потащили тебя в столовую. – Он сжал губы, глядя ей в глаза.
– У меня же толстая шкура, забыл? – шутливо отозвалась Килпатрик. Его пристальный взгляд слегка нервировал. – Ничего со мной не стряслось бы.
Брови Трумэна сошлись на переносице. Взгляд его карих глаз по-прежнему был очень серьезен.
– Я молчал все эти месяцы с начала наших отношений, – заговорил он. – Потому что не хотел на тебя давить. Но когда прошлой ночью понял, что ты можешь погибнуть, а я так и не признался тебе в любви, то поклялся исправить это как можно скорее. Больше не буду сдерживаться.
Мерси не могла пошевелиться.
– Я люблю тебя, Мерси Килпатрик. Влюбился чуть ли не с первой нашей встречи. Я сразу понял, что ты – человек, который бросит мне вызов, разбудит меня и вернет вкус к жизни. Я сильно сглупил, не признавшись раньше. Чуть не опоздал. Так что если тебе не нравится, что я признался в любви, – уже ничего не поделаешь. Недавно я сказал тебе, что позволить себе быть любимой – это не признак слабости. Сейчас у тебя есть шанс пойти на самый большой риск в жизни и принять мою любовь. Она никуда не исчезнет и не пройдет. Никогда.
Мерси выдержала взгляд карих глаз, чувствуя, как слова Трумэна проникают глубоко под кожу, даже в самые кости.
Трумэн смотрел на нее так, что было ясно: он совершенно искренен. Он самый честный человек из всех, кого она знала.