Джессика вернулась к работе. Заправив за ухо короткую прядь светлых волос, она зашла в почтовый ящик. За все утро там не появилось ни одного нового письма.

Она ожидала чего угодно — заявок от обезумевших родителей или опечаленных супругов, отчаявшихся найти своих близких; запросов на слежку за кем-нибудь подозрительным; да в конце концов, просьб о разоблачении неверных супругов (для такого обычно требовалось пофлиртовать с кем-нибудь в баре, а затем подтвердить жене, что она и вправду выбрала самовлюбленного вруна). Но в почте было хоть шаром покати.

Впрочем, на такое она обычно и не смотрела, пока не становилось совсем уж тяжко. А тяжко не было уже достаточно давно, во всяком случае, с того дня, как закончились страховые деньги и ее дом выставили на аукцион. Сегодня она скорее бы посоветовала жертве измены потратиться на хорошего адвоката для развода, чем обращаться к ее услугам.

Решив, что новостей на сегодня не предвидится, Джессика вернулась к сайту с объявлениями о пропавших людях. Просматривая его, она мигом сжевала прибывший сэндвич и уже начала лениво раздумывать о том, не заказать ли и еще один из залежавшихся пончиков, но тут в углу экрана с приглушенным звоном появилось уведомление. Сформулировано все было кратко и четко. Джессика откинулась на спинку сиденья и глубоко вздохнула, абсолютно забыв о десерте.

— Может быть, — окликнула она Нэнси, — вы это снимете?

Официантка выглянула из-за прилавка, за которым она вываливала в кассу скопившуюся мелочь:

— А, милочка, ты что-то сказала?

Джессика кивнула в сторону постера, прикрепленного к стене за спиной Нэнси. Сверху на листке было крупными кроваво-красными буквами напечатано «ПРОПАЖА», снизу помельче черными — «Вы видели этого человека?» Бумага переливалась всеми цветами радуги. Такие же объявления Джессика за последние дни замечала во всех барах и ресторанчиках, на витринах и фонарных столбах. На фотографии была изображена неулыбчивая девушка азиатской наружности с сияющими черными волосами и темными глазами. Выражение лица у нее было такое, как будто фотограф, кем бы им ни был, чертовски ее раздражал.

О пропаже двадцатиоднолетней студентки по имени Эми Онг заявила ее соседка, сообщившая, что девушка не вернулась домой после субботнего свидания. Эми была молода, красива и умна. Это в какой-то мере поспособствовало тому, что вскоре ее фото появилось во всех газетах и на всех лос-анджелесских телеканалах. Другим девушкам везло меньше; обычную девчонку могли лишь мельком упомянуть в каком-нибудь захудалом журнальчике.