– Быстро у вас получается, – сказал я.

– Можно быстрее, – пробормотал он, хватая полотенце. – Чем могу помочь?

– Не знал, открыто ли у вас…

– Пожарная сигнализация сработала, пришлось всех выпроводить.

– Я ищу хозяина.

– Уже нашли. – Он поморщился, глянув на царапины и синяки на моем лице. – Вряд ли бокс вам подходит…

– Николас Фиск?

– Ники Фиск, – поправил он. – Фиск-младший.

Из газет я знал, что у тощего Фиска было два сына. Они и заявили в полицию об исчезновении родителей. Не верилось, что я вижу человека из далекого прошлого, но то, что он реален, доказывало, что я еще в здравом уме. Он снял перчатки, протянул руку. Мне не хотелось приближаться к нему, но я шагнул вперед и пожал руку.

– Тогда мне, наверное, нужен ваш отец…

– Знаю я, что тебе нужно. – Он заломил руку мне за спину и впечатал хук левой в живот. Лютая боль отдалась в спине. Я осел на пол. Меня отволокли за ногу в соседнюю комнату и швырнули на стул. Послышался звук отрываемого скотча, липкая лента охватила запястья за спиной.

Я попытался заговорить.

В горле поднялась тошнота, пришлось сжать зубы.

Я сидел напротив пустого стула в захламленном кабинете со старомодным интерьером.

Мне на голову опрокинули содержимое ведра для плевков. Я разлепил глаза, с трудом сдерживая рвотные позывы. И тут же получил хук правой. Скривился от боли. Ники Фиск-младший занес руку для нового удара, но остановился и странно засмеялся. От привкуса застарелой кровавой слюны хотелось блевать. Ники толкнул меня к спинке стула. Схватил со стола флягу и плеснул водой в лицо. Когда я снова открыл глаза, на стуле напротив кто-то сидел.

Николас Фиск-старший.

Самый худой человек из всех, кого я видел.

Трагичная чахлая фигура, которую я хорошо помнил все эти двадцать с лишним лет, стала еще костлявее, будто он с тех пор вообще не ел. Фиск положил ногу на ногу; сквозь ткань брюк проступили острые коленные чашечки. Несмотря на худобу и высокий рост, кожа землистого оттенка была дряблой.

– У нас появился спарринг-партнер? Да, Ники? – Голос Фиска-старшего звучал так, как если бы Джонни Роттен[27] решил дать урок ораторского мастерства.

– Дохлый слишком. – Сын прислонился к дальней стене и скрестил руки на груди. – После первого же боя скопытится.