Главврач, с гладким, слишком моложавым для своего возраста лицом, почесал залысину, год от года становящуюся все больше. Он не знал, что хуже. Жалкое подражание Брюсу Уиллису или невероятная глупость этого полицейского.
— Вы ведь присутствовали, когда доставили этого мужчину?
— Да, конечно.
— И вы ничего не заметили?
— Он полуживой, я знаю, знаю. — Полицейский указал на дверь с матовым стеклом за спиной Ротха. — Но у вас, врачей, наверняка есть все необходимое там, в волшебном ящике, чтобы собрать подонка по частям. И как только он придет в себя, я хотел бы получить пару ответов.
Ротх сделал глубокий вдох, досчитал про себя до трех и обратно и сказал:
— Ну, я дам вам пару ответов, господин?..
— Хирш. Главный комиссар Хирш.
— Для точного диагноза еще слишком рано, но мы подозреваем, что пациент страдает синдромом «запертого человека». Проще говоря: его мозг больше не взаимодействует с остальным телом. Это означает, что он «заперт» внутри себя. Он не может говорить, видеть, коммуницировать с нами.
— И сколько продлится такое состояние?
— Максимум тридцать шесть часов, я полагаю.
Полицейский закатил глаза.
— И потом я смогу допросить его?
— Потом он умрет.
За спиной Ротха раздался щелчок электронного замка, и дверь с матовым стеклом открылась.
— Доктор Ротх! Быстрее идите сюда. Пациент…
Главврач повернулся к своей ассистентке, которая с горящими щеками выбежала из реанимации.
— Что с ним?
— Он моргает.