Ей не было нужды упоминать Хайбридж.

— Да, — кивнула я.

— Некоторые психотравмы длятся годами, — задумчиво произнесла она. — Я знаю, что в то время это вам помогло, но не желаете ли вы пройти еще один курс лечения?

— Нет, спасибо, — отказалась я. Какой в этом смысл?

Позднее подруга по теннисному клубу отвела меня в сторону.

— Я не хотела бы лезть, куда не просят, Элли, но кажется, мне следует кое-что тебе сказать.

Я знала этот тон. Дело снова касалось Роджера.

Нынешняя его женщина, по словам подруги, только что вступила в наш клуб. Ее звали Кэрол. Бывшая модель. Красивая. Уверенная. Дважды разведена. Обеспечена. На прошлой неделе их с Роджером видели входящими в отель «Рэндольф» в обеденный перерыв.

Мгновенно я вернулась к прежней практике обшаривания его карманов. Но ничего там не нашла. Затем я встала ночью, чтобы проверить его мобильный. Я вынесла телефон на кухню, опасаясь, что муж проснется и застукает меня. И снова ничего.

И только потом я вспомнила о куче грязного белья. После выхода на пенсию Роджер стал стирать свои вещи сам.

— Надо же чем-то себя занять, — объяснил он мне. Я посчитала, что это ему на пользу. Но теперь она лежала в куче передо мной. Рубашка с пятном кораллово-оранжевой помады на воротничке. Я всегда пользовалась бледно-розовой.

Последовавшая за этим сцена навсегда запечатлелась в памяти. Она проносится перед глазами так часто, как навязчивая мелодия, засевшая в голове. Одни и те же слова. «У нас с ней все по-настоящему. Мы уже внесли депозит за совместное жилье в Клэпхеме. Дело в том, что я люблю ее».

Я будто снова очутилась в Хайбридже. В истерике. Потерявшая над собой контроль. Разъяренная. Я схватила первое, что подвернулось под руку. Кухонные ножницы. И полоснула по запястью.

— Вам повезло, что вы не задели артерию, — сказал молодой доктор после нашего «объяснения», что я порезалась, когда разделывала мясо. — Стоит быть осторожнее.

Я думала, Роджер скажет, что я окончательно сошла с ума, решив порезать себя. Но он оказался умнее. Напротив, притворился добрым и понимающим. Или же он вел себя искренне? К тому времени я уже сама не знала.

— Я очень сожалею насчет Кэрол, — сказал муж с подавленным видом, когда мы вернулись домой. Он протянул руку, помогая мне выбраться из автомобиля. — Ты права. Нельзя разрушать нашу семью, мы слишком долго вместе. Я расстанусь с ней, если ты пообещаешь никогда больше не причинять вреда ни себе, ни другим. — Он вздохнул. — И если тебе это действительно надо, то я согласен ходить к брачному психологу.