Голос Циглер пробирал, как струйка ледяной воды. Сервас заметил, что психиатр вздрогнула, как чистокровная кобыла, которую пришпорили.

– Можно подумать, что полиция в этой стране всегда была без предрассудков, без расизма и без идеологии, – усмехнулась она. – Уж кому-кому, а не вам…

– Нам нужны все записи бесед с Маршассоном, – перебил ее Сервас, – и все заметки, сделанные вами по ходу бесед. Называл ли он еще кого-нибудь во время сеансов, упоминал ли о знакомствах, встречах или местах – нам надо знать все. И как можно скорее.

– Я точно не помню, – ответила Габриэла, – но просмотрю все, что у меня есть. А вам пока следовало бы послушать еще одного человека.

– Кого? – спросила Циглер.

– Жильдаса Делайе, учителя.

46

46

– Эти мальчишки внушали вам страх, Жильдас?

– Да.

Голос Делайе был тверд, но в нем слышалась тревога.

– Да ведь это всего лишь дети, всего лишь подростки на скутерах.

Молчание.

– Они подонки. Правонарушители. Преступники, у которых есть власть. И вот я вижу их у себя в классе… Они, не задумываясь, украдут и убьют, если будут уверены, что их не поймают. Это варвары.

– А вы пытались с ними поговорить?

– Зачем?

– Или с их родителями…

– Ну да, вы правы, ведь есть еще и родители, так сказать, ответственные лица… Они начисто неспособны растить своих детей и правильно их воспитывать и после этого еще обижаются на общество, на систему образования, на учителей… Но это они неспособны, это они виноваты. Они и все наши «поставщики» культуры насилия, которые богатеют за счет этих мальчишек… Вся их музыка, их рэп, эти их фильмы…

– Вы питаете к ним неприязнь?

– Я их ненавижу.