Нужно отдать моему напарнику должное. Он умел держать язык за зубами и давать мне время подумать. Думала я машинально быстро, стараясь сопоставить все действия блуждающих детей. В Париже редко родители оставляли своих чад, позволяя им прогуливаться одним по городу. Я встречала немало групп друзей в разном возрасте за прошедший год. Подростки постарше спокойно ходили вместе, а вот детей, пусть даже и группы друзей, сопровождали как минимум один или два взрослых. Взрослые шли в конце, не мешая детям осуждать интересные их темы, временами поглядывая на одного из своих чад, не забывая смотреть на других, но уже с меньшим интересом.

Здесь же я не видела взрослых. Посетители кафе сидели, смотря интересные видео в телефоне, слушали музыку, пили кофе или работали, уставившись в экран своего ноутбука. Но никто, кроме меня и Людовика, не присматривал за детьми, покупающими себе напитки и ища глазами удобный для их компании столик.

Я сидела за столиком, расположившимся около окна. Если посмотреть на улицу, то спокойно можно увидеть вход в кафе. Взрослые люди медленно или быстро проходили мимо заведения, не удосуживаясь его своим взглядом. Я сделала глоток своего напитка и вновь посмотрела на девочек, заметив на себе заинтересованный взгляд Людовика.

Одна из девочек отделилась от группы. Она что–то сообщила своей подруге, стоящей ближе к ней, на ухо. Практика показала мне: даже в группе близких друзей у каждого второго есть свои секреты, не предназначенные для чужих, пусть и близко доверительных ушей. Девочка поставила свой рюкзак на стул и ,обратившись к официантке, показавшей ей рукой на неприметный коридор, расположившийся рядом с кассой, поспешила там уединиться. Я была в этом кафе второй раз и знала куда направилась школьница.

– Ты прекрасно знаешь правила. – Строго произнес Людовик, замечая, как я поднимаюсь со своего стула и сверля меня взглядом.

Я неохотно села обратно, понимая всю абсурдность своих действий, но, не признавая правоту напарника. Конечно, я могла солгать, притвориться под необходимостью заглянуть в уборную. Лгала я слабо, мой голос время от времени дрожал, а руки в непривычке теребили распущенную капну рыжих волос. Людовик с легкостью мог разгадать мою ложь. Он успел изучить мои повадки, а вот свои замыслы прятал за семью дверями.

В отличие от меня, Людовик не первый год работал в сфере журналистики. Я отлично помню день, когда нас представили друг другу. Тогда Олег созвал нас на первый совет. Мы все, включая нашего патологоанатома Марину, уселись за небольшой круглый стол черного цвета в кабинете для переговоров, соединенный небольшим коридором, в конце которого располагался кабинет Олега. Олег встал рядом со своим стулом, расположенным во главе стола, и оперся своими руками на поверхность стола. Он внимательно осмотрел каждого из нас. Олег скуп на приветствия. Он считал, что говорить приветствие каждый раз людям, которым доверяешь, пустая трата драгоценного времени.