К счастью, он нащупал фонарик и включил его трясущимися руками. Направил луч света на труп и заметил, что тот теперь выглядит иначе. Да, по-прежнему черный и блестящий сверток, но какой-то другой. Как Броган ни присматривался, он никак не мог понять, в чем дело. Медленно двинулся в ту сторону, гадая, отчего так тяжело дышать и почему он ждет, что покойник сейчас примется стонать и корчиться. Лишь вблизи, на расстоянии вытянутой руки, Броган наконец осмыслил картину, открывавшуюся его глазам; он увидел, как все было на самом деле.
Он увидел содержимое пакетов.
В пластике сбоку обнаружилась огромная прореха – и больше всего пугало то, что сквозь нее виднелась другая сторона. Внутри было пусто. Никакого трупа: ни целого, ни разложившегося. Только лужица гнойного бульона, в котором копошились мухи. И все же каким-то чудом сверток сохранял очертания тела, не сдуваясь, как воздушный шарик. Так, словно он…
Словно он превратился в кокон. А задача кокона…
Броган обернулся на звук шагов, взмахнул фонариком, пытаясь разглядеть в темноте гостя. Тот выскочил из тени и бросился на него, вытянув перед собой когтистые руки и оскалив зубы, и Броган увидел, что это уже не убитый им грабитель, что в коконе он перевратился в…
– ЭЛСИ!
Броган проснулся, видя перед собой бледное лицо старухи – не добродушное, как обычно, а перекошенное гримасой ненависти. Сердце в груди зашлось ударами.
Броган встал на четвереньки и через силу подполз к краю балки. Идти к глазку не было времени: он слышал внизу взволнованные голоса и хотел знать, что происходит. Просунув руку между балками, приподнял край изоляционного листа и прижал ухо к голому гипсокартону.
– Все хорошо? – спрашивал Мартин.
– Да, – отозвалась Колетт. Она говорила сонно, с легким раздражением. – Почему ты спрашиваешь?
– Мне показалось, тебе приснился кошмар.
– Не помню… А что?
– Кто-то кричал.
– Кто? Я?
– Не знаю. Но кто еще мог кричать?
– Я вроде не кричала. Наверное, это тебе приснился кошмар… Можно мне уже поспать?
Мартин немного помолчал, сбитый с толку.
– Да, конечно. Извини.